голодал несколько суток. Притвориться для него не составило труда – он лишь вспомнил блуждание по лесу в поисках деревушки рода Ясеня.
Парсы, весело переговаривающиеся и подмигивающие ему, вдруг замолчали. Лишь один голос окреп и зазвучал, отталкиваясь всей мощью от древних стен Обители и заполняя собой все вокруг. Любин понял, что невысокий чтец, обративший одухотворенное лицо к небу, декламирует сейчас что-то необычное. Поэтому он, поежившись, нажал на левый глаз, особо не скрываясь. Да и что в этом жесте такого особенного – ну попала человеку соринка в глаз. Тем более, что всеобщим вниманием сейчас завладел чтец.
Каждый раз Любин с невольным содроганием ждал момента, когда его голову заполнит холодный разум Повелителя. Вот и сейчас он внутренне затрепетал, когда в черепе стало вдвое тесней. Но Повелитель не стал, как обычно, поносить последними словами своего верного раба, до сир пор не исполнившего поручения. Он внимательно вслушался в речь декламатора. Больше того – с его колдовской помощью и сам Любин стал понимать тщедушного парсийца.
С не меньшим, чем остальные, вниманием Узох (а вместе с ним и Любин) выслушал новую поэму Бензира, которую, быть может, когда-то назовут пророческим творением великого Фардоса. А может, великий предок маленького парса действительно говорил сейчас со своим народом его устами? Сидевший с ангельским личиком убийца поначалу воспринимал поэму как сказку, навеянную грозным очарованием стен древней Обители. Но когда Бензир, описывая богатый выкуп за Предводительницу, махнул на двух лошадей, со спин которых действительно свисали хурджины с тяжелым – как оказалось, золотым – грузом, Любин встрепенулся. Он даже начал прикидывать, как этим золотом завладеть.
А вот Узох сразу понял, что поэт описывает недавние события, увиденные им воочию. Его черное сердце замерло в предвкушении, когда Бензир описывал момент передачи Предводительницей герою талисмана с силой Фардоса. Сам Повелитель сейчас понял, что маленький поэт с громким голосом не все разглядел в этом таинстве; что кроме Фардоса при передаче присутствовал еще кто-то – не менее могучий.
В голове Любина вдруг прозвучал громовой возглас, перечеркнувший все его планы насчет золота:
– Это он! – в коротком слове Узох непонятным образом обозвал всех – и молодого охотника, и парсийского поэта Фардоса, и того, кто уже давно стоит в ряду светлых сил – в первом ряду, между прочим!
Это для Любина было совсем непонятно и он осторожно спросил:
– Кто он?
– Свет! – коротко ответил Узох, справедливо решив, что пугать верного прислужника силой, стоящей за спиной охотника, ни к чему, – человек, которого мы ищем. И которого ты должен был догнать и убить!
Впрочем, теперь Повелитель был даже рад, что его адепт был не столь проворен, как хотелось бы Узоху. Теперь тайны сразу двух великих героев древности могли раскрыться перед Повелителем. Узох, не переставая следить за витиеватой повестью