из того, о чем говорила девочка.
– Конечно есть. И их много. Не меньше, чем ваших обычных, неживых звезд. Мир полон жизни и только вы, люди, не видите этого. Вы, конечно, эндемики, то есть обитаете только вокруг Арона. Но, неужели же вам никогда не казалось странным, что вы так и не смогли обнаружить иной жизни в космосе. Ведь он такой большой, даже бесконечный.
– Да-а, казалось, – Антон опять сел. – Все это было как-то нелогично и непонятно. И как жаль, что теперь я лишь один изо всей человеческой цивилизации знаю правду. Я, конечно, могу и другим рассказать. Но кто мне поверит.
После этих слов Антон опять поднялся со стула и подошел к окну. Там он увидел свой мир: деревья, огород, забор. Облака, небо, Солнце. Но как же этот мир был теперь непохож на тот, что он знал когда-то и который, как ему казалось, понимал. Нет, он, конечно, ничего не понимал и даже не видел. «Кротик» – все время говорила ему Люн. Да, – он был кротом. Слепым, несчастным и беспомощным. Как и все те миллиарды людей, живущих вокруг него на этой уютной, красивой, но такой одинокой, затерянной в космосе неживой планете.
11. Безумец
– Так что же мне теперь делать? – спросил наконец Антон, после того как наверное минут десять молча смотрел в окно. – Ведь мне теперь совершенно невозможно жить как прежде. Как, после всего того, что было, я могу на людей смотреть? О чем мне сейчас думать? Ведь не могу же я как и ты улететь отсюда на какой-нибудь крылатой зверюге и жить… – он обернулся и спокойно посмотрел на девочку, – в космосе.
– Я не живу в космосе, – ответила на этот, не вполне четко сформулированный вопрос Люн. – Я тоже живу на планете и даже почти рядом. То есть, не слишком далеко, по крайней мере. В этой звездной системе. Вы ее еще Солнечной называете. У нас, конечно, все совсем не так как на Земле, но многое похоже. Поэтому ты сильно не расстраивайся. Ведь при желании, можно жить и здесь, у вас. В любом случае, ты теперь можешь считать себя самым счастливым человеком на свете. Поскольку видишь то, чего не дано увидеть никому. Хотя, как мне кажется, ты совсем этому не рад.
– «Не рад», – повторил Антон последние слова девочки, – еще бы. Никогда прежде я не чувствовал себя таким одиноким. И это при том, что вокруг полно людей. Но ни с одним из них, даже из самых близких я не могу теперь быть до конца откровенным, рассказать все. Какая уж там радость. Ты-то вот, сейчас вспорхнешь как бабочка и улетишь в свой мир. А мне здесь оставаться.
– Погоди, кротик, не расстраивайся ты так, – попыталась успокоить его Люн. Ей даже на миг вдруг показалось, что этот, почти взрослый уже мужчина сейчас, наверное, заплачет. Да и было, признаться, от чего. – Я буду к тебе очень часто прилетать и всегда постараюсь помогать тебе. И кстати, – тут она сделала подчеркнуто серьезное лицо, – ты ведь тоже можешь мне помочь, и даже очень.
– Это чем же? – Антона последние слова девочки немного заинтересовали.
– А тем,