пора мне на собственной шкуре прочувствовать этот неприятный процесс, под названием – смерть».
Он отстранённо, как не сам о себе, а о чужом отметил, что не каждый сможет, оказавшись в лапах смерти, держаться так же достойно, как он, без страха и паники.
Ему показалось, будто сбоку в воздухе что-то мелькнуло, профессор медленно повернул голову и вздрогнул под презрительным взглядом, направленным на него. На подоконнике, поставив ноги на белую чугунную батарею, сидел тип с мерзкой, чуть вытянутой вперёд физиономией. На его покатом лбу лоснился зализанный набок чёрный чубчик. Крысиные черты играли у типа в ухмылке на тонких губах и у раздутых ноздрей. Был он в чёрном фраке, и на белоснежной манишке, под горлом, чернела с блеском бабочка из воронова пера. Профессор в жизни не встречал такой откровенно злобной морды с ненавидящим взглядом.
Тип соскочил легко с подоконника и устремился к профессору, говоря отвратительным, писклявым голосом:
– О-у, профес-сар. Поздравляю вас с окончанием жизненного пути и началом больших передряг!
– Кто вы? Что вам нужно?
– Я тебя провожу профессор, покажу тебе дорогу, а то ненароком заблудишься и не туда попадёшь, хе-хе.
Не церемонясь, крепкой костлявой рукою тип схватил профессора и потащил из операционной.
– Постойте, куда вы меня? – возмутился профессор.
– Здесь недалеко, рукою подать. Прогуляемся.
– Да отпустите же вы…
– Циник, не прикидывайся дураком, – с угрозой в голосе посоветовал тип, – не возникай. Запомни, я не люблю с кем-нибудь цацкаться.
– Сумасшествие какое-то! Налетели, схватили, ничего не объяснили. Послушайте, господин… как вас величать? Может, вы меня с кем-то путаете?
– Как же, путаем, – на физиономии типа скользнула мерзкая ухмылочка. – Циник, ты и есть Циник. Ты у нас в картотеки числишься так с давних пор. А меня зови Куратором. Ну ты, не дёргайся. Свалился же на мою голову! И без тебя хлопот достаточно. У меня обширное поле деятельности. В основном я обитаю в Лас-Вегасах. Под моим контролем находятся игровой и шоу бизнесы. Проблем с ними никаких. Недавно меня Шеф попросил взять на время, под своё крылышко, культуру и науку и вдохнуть в них свежую струю. На славу потрудился я со своими коллегами, вдохнули свежую струю: кого с кем надо стравили, кого натравили, в ком жадность и зависть пробудили, кому по башке дали, на кого кляузу настрочили – и, поверь, сразу культура прекрасно оживилась, закипела, забурлила, ха-ха. Как видишь, дел у меня невпроворот, не продохнёшь, кручусь как космонавт в центрифуге. Понятно тебе, кто я?
– Куда уж понятнее.
– Вот то-то! – взвизгнул Куратор. – Но ты спутал нам все карты. Внезапную смерть мы, обычно, предугадываем безошибочно, с точностью до мгновения. Мы никогда не попадаем впросак! Поэтому остановка твоего сердца, нам, высшим силам, высшей власти, была неожиданна и очень некстати. Непредвиденные, странные обстоятельства, к несчастью, случаются даже у нас. Мне мгновенно сообщили, и я, выполняя приказ, мгновенно бросил все свои срочные дела и мгновенно направился к тебе. Но не будь я Куратором, как пройдут несколько земных мгновения, и ты окажешься… – он, кашлянув, недоговорил.
– Где я окажусь, скажите, где?
– Не приставай, заткнись. Ещё раз схватишь меня и получишь.
Куратор вёл профессора по больнице прямиком сквозь стены – по коридорам, палатам, кабинетам, залам среди неподвижных, застывших в разных позах людей.
– Мало, думаешь, на свете умирает профессоров и академиков? – ворчал злобно разговорчивый Куратор. – Скажу тебе: до фига и даже больше. И никто вокруг не сходит сума. Какой в тебе эксклюзив нашёл Шеф, не пойму. Лично я от тебя далеко не в восторге. Ты – недозрелый продукт, в котором нет огня, чтобы воспламенить синим пламенем всё человечество. Хотя не дело моё обсуждать Шефа, он – властелин, император Вселенной и бесподобен, а я всего лишь нижестоящее, подчинённое ему лицо. Но без таких как я, наш Шеф как без рук. Жаль мне одно: в кои-то века выбрался в театр созерцать «Лебединое озеро», да заодно там хотелось кое-какие делишки обстряпать, напомнить кое-кому о себе, о денежном долге, и разобраться с одним индивидуумом, хе-хе. Ещё меня должны были познакомить с очень важным, мне нужным человечком. Но из-за тебя пошло всё насмарку. Я, Куратор, королям и президентам давал по шеям. Не откажу и на этот раз себе в маленьком удовольствии – двинуть по шее меньшую дичь.
Куратор ладонью ударил профессора по шее: раздался хлопок и профессорская голова дёрнулась.
– Что вы себе позволяете! Что за хулиганские выходки!
Куратор опять хлопнул профессора по шее и крутнул ему руку. Тот от боли поморщился. Куратор победоносно улыбнулся, открыв верхние, кривые как сабля зубы, вынул из-под фалды фрака горящую золотом табакерку, крышка на ней откинулась.
– Люблю чихнуть я с высоты своего положения. – Куратор взял щепоть табака и запихал себе в ноздрю. Изобразив на физиономии приятность, открыл рот, задрал голову и с наслаждением