Стаса задрожали.
– Она сказала, что отправит меня к бабке. Олег, это же на другой конец страны!
Стас поднял глаза и посмотрел на друга с отчаянием.
– Я же тебя никогда больше не увижу… – Лицо Стаса перекосило, с губ сорвался горестный всхлип, однако он быстро пришёл в себя. – Ну, а ты как? Что сказал тебе отец?
Олег улыбнулся мечтательно.
– Отец поддержал меня. Сказал, что я не вернусь в ту школу. Что я…
И тут голос Олега внезапно оборвался. Ему показалось, будто его наотмашь ударили. В глазах Стаса он заметил то, чего найти там никак не ожидал. Неприкрытую зависть.
«Как же так?»
Он опустил глаза и тяжело вздохнул. Продолжать дальше не имело смысла. Наконец всё стало предельно ясно. Медленно, борясь с подступающей к горлу тошнотой, он застегнул плотнее куртку и, не оглядываясь, пошёл прочь. Стас что-то ещё кричал, но Олег его уже не слышал. Больше слова друга не имели значения.
Отец встретил его внимательным, проникающим в душу взглядом. Молча кивнул, приглашая в кухню.
«Не удивлюсь, если отец уже всё знает».
Молча прошёл, не раздеваясь. На столе уже стоял чай с пирожными, которые Олег так любил. Он всегда был лакомкой.
– Ты знаешь, – заговорил Дмитрий, делая вид, что ничего не случилось, – я, думаю, не пойду завтра на работу. Не развалится там без меня за один день. А мы с тобой лучше сходим в зоопарк. Что скажешь? Мы так давно собирались. А потом можно будет заглянуть в Екатерининский сад, в планетарий, – ты же вроде хотел.
Плечи Олега вздрогнули и он, уткнувшись носом в грудь отца, с силой обнял его, словно боясь потерять.
Дмитрий прижал к себе сына, осторожно погладив по голове.
«И всё-таки, что бы ты там себе ни думал, а ты всё ещё ребёнок, мой мальчик», – подумал Дмитрий.
И, словно в ответ на свои мысли, услышал тихий прерывистый шёпот:
– Папа… А знаешь, всё к лучшему.
Солнце то нещадно палило, то, спрятавшись за облачко, дарило несколько милосердных минут столь желанной прохлады. Позади широкого, прямоугольной формы, пруда раскинулся летний одноэтажный дворец графов Шереметевых.
Обойдя вокруг, осмотрев придирчиво, Никита наконец выбрал ракурс и достал мольберт.
Краски широкими мазками ложились на холст. Фасад кирпичного цвета с белыми колоннами, широкая белокаменная лестница и пологий пандус для въезда карет постепенно проявлялись на холсте. Боковые портики с полукруглыми фронтонами были украшены различными военными атрибутами, а центральный – фамильным вензелем под графской короной. Вся композиция была пронизана чистым, почти мистическим светом.
– Никита?
Буквально над ухом прозвучал удивлённый возглас. Художник поднял взгляд и увидел в трёх шагах от себя семейную пару с двумя детьми. Женщина взирала на живописца с изумлением. Никита нахмурился, призывая на помощь память, и вдруг лицо его разом прояснилось.
– Галка? Это ты? Глазам не верю.
Молодая