на пути к познанию, освоил домашнее образование. Из четырёх лет учёбы в юридическом институте три проучился на экстернате. В театральном институте за один год сдал экзамены за три курса. Причём если режиссуру и актёрское мастерство мне зачитывали по моей работе в театре, то все теоретические дисциплины я познавал самостоятельно, и мой диплом был красного цвета. Кстати, в Харькове, куда я перевёлся на учёбу из Ташкентского института на 4-й курс вечернего отделения, занятия начинались в семь часов утра, так как все его студенты работали в театрах и вечером посещать занятия не могли. Одним словом, лишённый возможности нормального обучения, я учился всему бессистемно, что, несомненно, было большим минусом. Зато я был свободен от учёбы «под гребёнку», по утверждённой свыше схеме, стремившейся к полной нивелировке учащихся.
Высшие режиссёрские курсы у Марии Осиповны Кнебель, в силу системы их организации, носили заочный характер, предполагающий самостоятельную работу их участников. А прославленному педагогу отводилась роль комментатора, аналитика проделанного труда.
Прекрасно, когда каждый отдельный ученик имеет своего учителя, стремящегося развить неповторимые качества своего ученика, усмотреть его индивидуальность. Когда же в современной школе перед учителем сидит сорок учеников, это заставляет его заниматься не только педагогической, но и полицейской деятельностью. Стремление «постричь» всех «под одну гребёнку» становится естественным.
Когда же тебе приходится обходиться без учителей, всё уже зависит от тебя самого, от твоей воли и заложенного Богом и родителями стремления к знаниям.
Во времена моей юности одной из форм образования, заменяющей университетскую аудиторию, была кухня. Сегодня она используется в своём первоначальном предназначении. А тогда это было место почти ежевечерних встреч друзей, где под бутылку водки шло обсуждение всего прожитого, прочитанного, увиденного.
Это сейчас я разговариваю сам с собой. А тогда всё происходило в кругу друзей, да ещё каких! Энциклопедически образованных, любопытных и любознательных. Общение становилось смыслом самой жизни.
Надо учесть, что время это было временем окончания войны.
Из жизни было вычеркнуто четыре года. Солдаты возвращались к мирной жизни, переполненные честолюбивыми замыслами, с безмерным желанием скорее наверстать упущенное. Наступило время всеобщей эйфории.
Для таких, как Лёва, на эйфорию был отпущен один год. В августе 1946 года началась новая война, война уже своего государства против своих граждан, против своих вчерашних защитников, против таких, как Лёва.
На фронт Лёва уехал на третий день после объявления войны.
В Харькове была сформирована фронтовая газета «Знамя Родины», в редакцию которой вошли уже признанные писатели и журналисты. В газету взяли и несколько добровольцев из числа студентов литфака Харьковского