зовут вашу клиентку?
– Боюсь, что в данный момент ее имя вам ничего не скажет.
– Еще более интересно. – Алла полезла в сумку и вынула оттуда диктофон. – Вы позволите? – Она включила запись. – Итак, вы говорите, что существует какой-то долг, который я должна отдать вашей клиентке, чье имя вы не хотите разглашать?
В течение нескольких секунд адвокат оценивающе смотрел на Аллу.
– А вы деловая женщина, Алла Сергеевна.
– А вы в этом сомневались? Напрасно. Теперь ответьте, пожалуйста, на мой вопрос.
– Извольте, отвечу. Да, существует ваше обязательство вернуть некий долг моей клиентке, чье имя не называю, и которое вы вскоре узнаете. Но обрадует ли оно вас, вот в чем вопрос?
– Позвольте мне самой решать, радоваться или нет. Сейчас хочу узнать, подкреплены ли ваши слова какими-либо документами? Например, моей распиской?
– Нет, не подкреплены. Вы дали моей клиентке обещание на словах.
– Отлично! Удовлетворит ли вас ответ, что я не помню подобного разговора и с трудом представляю, о какой женщине идет речь?
– Не удовлетворит, милейшая Алла Сергеевна, ни в коей мере не удовлетворит.
– Обращаю ваше внимание, господин Ростоцкий, что наша беседа пишется на диктофон.
– Ну и что с того, что пишется? – рассмеялся Геннадий Эммануилович. – Прошу прощения за смех, но уж больно потешный вид у вас, уважаемая Алла Сергеевна. Думаете, включили диктофон и поймали жучилу адвоката?
– Не надо приписывать мне свои мысли, – сухо сказала Алла. – Сейчас я пытаюсь разобраться в ситуации, которая слишком уж напоминает шантаж. Вам так не кажется?
– Нет, – покачал головой Геннадий Эммануилович, – не кажется. Это не шантаж, а восстановление равновесия и, если хотите, даже справедливости. Лично я принимаю участие в этом деле только потому, что защищаю высшие интересы. Я выступаю посредником между моей клиенткой и вами. В некотором роде готов представлять и ваши интересы, когда буду уверен, что они не пойдут вразрез с интересами моей клиентки. Я никогда не допустил бы, чтобы моя профессиональная репутация была запятнана какими-либо неблаговидными делами.
– Много слов ни о чем. Выскажитесь, пожалуйста, по существу вопроса.
– Помилуйте, – Ростоцкий развел руками. – Мне кажется, прежде всего, мы должны четко понять друг друга. Мы ни к чему не придем, если вы, Алла Сергеевна, будете подвергать сомнению мотивы моего поведения.
– Пока ваши мотивы мне не ясны. Объяснитесь, пожалуйста, почетче.
– Почетче? – он опустил карандаш в идеально чистую пепельницу и сложил руки на груди. – Тогда слушайте. Достаточно давно, Алла Сергеевна, в вашей жизни произошел один весьма неприятный случай…
Он замолчал, глаза продолжали немигающе смотреть на Аллу. Под его взглядом она почувствовала, как по телу пробежал тревожный холодок.
«Неужели я его боюсь? – подумала она. – А он мастер манипулировать людьми. Ни в коем случае нельзя показать, что я испугана. И чем я испугана? Он еще ничего не сказал!»
– В моей