побивая мировые рекорды. Никакая новая мебель им не светила, но почему бы и не взглянуть хотя бы одним глазком на буржуйские изыски? Олег недовольно хмыкнул, но на экскурсию согласился. Вышли из магазина с таким чувством, будто их прилюдно унизили. Олег с детства дружил с математикой, моментально подсчитал, что для покупки новой кухни ему придется ишачить ровно десять лет.
Разговор подруг не клеился.
– Пойдем на кухню, пока Троф всю колбасу с голодухи не извел. С него станется, – предложила Ольга.
Чем был хорош Трофим, так это хозяйственностью. Когда женщины заявились на кухню, в кастрюле, нагоняя аппетит, варились пельмени, а в объемистой тарелке покоились нарезанные ровными дольками вареная колбаса и лук. Трехлитровая банка с огурцами была открыта, судя по отсутствующему верхнему слою, часть продукции Троф успел продегустировать.
Поднаторевшая в семейных разборках Ольга сразу выяснила причину расторопности мужа: бутылка водки на треть была пуста.
– Как это называется? – возопила Ольга, потрясая посудиной пред супругом. – Ты же обещал вести себя по-людски!
Трофим обиженно сопел, косясь на газовую плиту, где кипящее варево норовило покинуть алюминиевый кратер кастрюли.
Настя потихоньку ретировалась с кухни. Она всегда так поступала, когда Ольга, по ее выражению, начинала чистить ряху своему молчуну. Удалялась обычно в зал, если разборка происходила в ее собственной квартире, или в совмещенную с унитазом ванную, когда взбелененная хранительница домашнего очага устраивала скандал на дому: в однокомнатной квартире подруги спрятаться было негде. Вообще со стороны эта семейная пара смотрелась забавно: худенькая и устремленная к цели, как остро отточенный карандаш, Ольга при росточке в метр шестьдесят весила сорок пять кило, Трофим, несмотря на внушительные восемь пудов, не выглядел раскормленным боровом. На людях Ольге хватало ума укорачивать свой необузданный нрав, мало кто догадывался, что она вертит муженьком с такой же ловкостью, как собака хвостом. Зато дома она шпыняла Трофима за любую мелкую провинность, могла в гневе стукнуть его каким-нибудь предметом. Настя считала, что виной всему его покладистый характер, другой бы и дня не протянул, находясь рядом с этим гремучим вулканчиком, обильно извергающим ядовитые упреки. Однажды она так и сказала об этом подруге, а та в ответ пожаловалась:
– Иногда мне кажется, со стенкой разговариваю. Как-то раз грохнула его поварешкой по лобешнику. И что ты думаешь? Даже не спросил, за что. Репу почесал и спать завалился.
Войдя в зал, Настя опустилась на корточки, осмотрела валявшееся на полу кресло. Проще выбросить на свалку, чем чинить, в доме даже несчастной отвертки не осталось. А что если выломать ножки, да уложить это убогое седалище на пол? И дешево, и сердито. Операция по удалению лишних деталей прошла без сучка и задоринки, две опоры едва держались в основании, их без труда удалось выудить, а оставшиеся Настя выломала, навалившись всем