не петушись, Джорджи, – ее лицо смягчилось. Она повернула направо и добавила: – Я ничего не хотела сказать этим. В конце концов, ты выглядишь не менее взрослым, чем некоторые из мужчин, за которых я выходила замуж, – она засмеялась. – В конце концов, кто такой мальчишка? Это молодой мужчина, – и, заметив недовольство на моем лице, продолжила: – Ну и что молодой мужчина делает здесь, когда мог бы бесплатно жить дома, есть горячую пищу и ложиться спать в теплую постель, вместо того, чтобы оказаться под машиной «Кокотки Голливуда»?
Поскольку я ничего не ответил, она несколько раз оглянулась в мою сторону и сама за меня ответила:
– Ах, да, – сказала она сочувствующим тоном, – бежал от неприятностей?
Я опять ничего не ответил, и она подняла брови:
– Проблемы с девушкой?
Я пристально посмотрел на нее, не говоря ни слова, и она, кивнув, как будто уже сформулировала идею, добавила:
– Тогда проблемы с законом?
Я выглянул в окно и она, больше ничего не спрашивая, продолжила:
– Знаешь, я убежала из дома, когда мне было 16. – Она обернулась ко мне и заметила мое смущение, когда я вновь взглянул на нее. – Ну да, я знаю, ведь это не то, что ты читал обо мне в газетах? Они писали примерно так: «Мисс Имельда Лондон закончила закрытую элитную школу в Нью-Йорке, где училась классическому актерскому мастерству и балету». – Какая чушь! – Покачав головой, она продолжила: – Мы с тобой сотканы из одного материала, и знаем, как здесь устроена жизнь, так? Это может быть нашим маленьким секретом – чем-то таким, что всегда будет между нами. Мы можем и тебе сделать какое-нибудь фантастическое детство: придумать, что-то такое, от чего они обалдеют. И тогда мы посмеемся над ними. Согласен, Джорджи?
– Надо подумать, – ответил я. – Почему нет?
Она проехала еще немножко и, глядя в боковое зеркало, воскликнула:
– Как насчет имени «Джордж Монтэклер»? – Она засмеялась и продолжила: – И ты выходец из богатой аристократической семьи из Бельгии. Но отец хотел, чтобы ты управлял имением, а ты всегда хотел стать актером и поэтому убежал от роскоши для того, чтобы попробовать себя в настоящей жизни, приехать в Америку, работать на ранчо на Диком Западе и потом на свой страх и риск добыть славу и деньги с помощью большого экрана.
– Мне нравится, – согласился я.
Но она продолжала:
– Или, может быть, тебе следует стать «Джорджем Мэнгроувом», театральным актером шекспировского плана с Далекого Юга. И тебя открыл продюсер, который проводил отпуск в Новом Орлеане в речном круизе. Он притащил тебя сюда, чтобы произвести фурор, – заявила она, смеясь над своими словами.
– Это тоже звучит классно, – заметил я, – хотя не уверен, что смогу соответствовать каждому из этих вариантов.
– Все это игра, Джорджи, как на экране, так и за ним. Просто нужно давать людям то, что они хотят. Вот что имеет значение. Не верь всему, что