привез вам книгу. Но это библиотечный экземпляр. Прошу вас, распишитесь здесь и здесь и оставьте нам свой адрес.
Ошеломленный стремительным напором, Сима нацарапал свою подпись на каком-то листочке и продиктовал адрес своей комнатки, которую он снимал на втором этаже небольшой улочки в индусском квартале. Не прошло и трех минут, как Сима стоял один у дороги, сжимая в руках увесистый том в твердой обложке…
Вечером Сима с трепетом рассматривал книгу, изучая различные пометки и сноски, выискивая, не содержится ли где зашифрованный для него приказ.
На титульном листе стоял лиловый штамп, заявлявший, что книга является собственностью Кэмполино Хай Скул города Морага, штат Калифорния, а круглая печать ниже гласила, что книга передана американским корпусом мира в библиотеку американского посольства в Кабуле. Особый трепет у Симы вызвал библиотечный формуляр на внутренней стороне обложки, где были записаны имена прежних читателей книги.
Пат Джонсон, Сэм Вортенбергер, Глория Дэйр, Бренда Аточи, Ваши Аллах Ариан… Сима взял шариковую ручку и с наслаждением вписал в свободную строчку свое имя, а в графе «кондишин» написал «гуд». Он почувствовал себя счастливцем, приближенным к аристократическому клубу читателей книги «Женерал курс оффис». Потом к этому чувству приплелась какая-то ревность к некому Вали Ариану, первым прочитавшим эту книгу в Кабуле, но все смыло воображение, представившее перед ним Глорию Дэйр. Он стал фантазировать, о чем бы они говорили, если бы она вдруг зашла сейчас в эту комнату, и чем бы они занялись потом…
Увы, тайного знака в книге не было. Оставалось одно: ожидать, что атташе по культуре как-нибудь за завтраком расскажет другим сотрудникам посольства о необычной встрече, и тот, кто связан с ЦРУ, заинтересуется им, Симой, и завербует его.
Глава 8
К очередной творческой находке командира полка замполит четвертой парашютно-десантной роты старший лейтенант Найденов испытывал противоречивые чувства. В должность командира полка подполковник Озерский вступил два месяца назад, по-тихому.
– Троянский конь. Шизофреник, – угрюмо охарактеризовал Озерского один из его заместителей, подполковник предпенсионного возраста, тонко разбирающийся в людях.
Лишь к концу первой недели Озерский стал делать какие-либо замечания.
– У вас, товарищ майор, пыльные ботинки.
Требования к ботинкам плавно нарастали: патруль по части задерживал солдат с грязными ботинками, рота не могла зайти в столовую, если в строю был хотя бы один солдат с нечищеной обувью. Решив проблему ботинок за неделю, Озерский взялся за отдание воинской чести. Скрытым наблюдением патрулей и последующим наказанием, нестрогим, но неизбежным, он довел полк до того, что честь стали отдавать не только прапорщики, но и (что было вообще невероятным) сержанты сверхсрочной службы, служившие писарями в штабе.
Спустя месяц Озерский обратил свой командирский взор на дисциплину.