в конские попоны, улеглись спать с противоположной стороны кургана подальше от сырости и комаров. Там же руками дозорных выстроен просторный шалаш, – но залезать в его душное нутро в такую ласковую ночь станет только сумасшедший.
Неподалеку, держась вблизи отблесков тлеющих в кострище углей, пасутся казацкие кони. Умных животных и стреноживать нет надобности – сами далеко не уйдут. Знают, что человек, хоть и натруживает спину седлом а губы удилами, но – и от волков защитит, и накормит. Особенно зимой, когда в засыпанной снегами степи голодно и холодно.
Дозорный казак удобно разлегся возле «фигуры» – высокой треноги из связанных жердин, увенчанной, как тын горшком, огромным снопом из щедро облитого смолой камыша – и мечтает! Но не в ущерб службе, как может показаться со стороны, а доверив наблюдение за бродом чутью Пайды, – куда более острому, нежели человеческое зрение. Шестилетний зверь хорошо знает, что на том берегу начинается чужая степь… Что именно оттуда приходят пропахшие смесью дыма, бараньего жира и лошадиного пота смертельные враги его друга.
На мгновение мелькнувшая в голове зверя мысль о врагах заставила Пайду вздыбить загривок и недовольно заурчать.
В то же мгновение молодой запорожец открыл глаза и рывком приподнялся, насторожено прислушиваясь к ночным звукам. Но на реке все спокойно… Не только не плеснет, но даже тень не закрывает яркие звезды, отраженные в воде.
– Чудиться тебе что-то, Пайда, – проворчал недовольно Остап. – Такое чудесное сновидение спугнул. Ну, да ладно, чего там. Служба – не тетка. Перекусим, что ли, если не спится?
Байбуз опять удобно уселся и вынул из-за пазухи ржаной калач. Гепард тут же поднялся, повернул круглую голову к казаку и принюхался.
– Что, утроба ненасытная, опять проголодался? Держи… – улыбнулся Байбуз и протянул своему четвероногому другу на ладони пайду хлеба. Почти такую же, как та горбушка, что дала гепарду кличку.
Шесть лет тому, увидев в руках Остапа повизгивающего щенка гепарда, куренной кашевар заявил, что не станет кормить звереныша за счет товарищества. Хватит и без диких котов нахлебников. Но, атаман засмеялся и сказал, что курень не обеднеет на пайду хлеба, а щенок – глядишь еще и пригодится запорожцам. И – как в воду глядел. Не было в Сечи надежней стражи и удачливее охотников, чем та ватага, к которой присоединялись Байбуз с верным Пайдой.
– Бери, чего ты? – удивился Остап, видя, что гепард не обращает внимания на гостинец, а продолжает беспокойно принюхиваться, слегка обнажая клыки.
– Тихо ж вокруг? Или и в самом деле чуешь что-то? – удивился казак, недоверчиво прислушиваясь к замершей ночи, но на всякий случай спрятал хлеб и взял в руку саблю.
– Чужой? Враг? – переспросил шепотом. В ответ Пайда негромко заурчал, а кончик хвоста зверя при этом нервно вздрогнул.
Полный месяц, буквально только что выползший на небо, достаточно ярко осветил все вокруг, но как Остап не напрягал глаза, на водной глади Днепра видны были только отблески