кустарник, сумевший выжить при круглогодичных низких температурах, был плоско прижат к поверхности постоянным сильным ветром.
Если налетит западный ветер, то они, находясь у наветренного берега, окажутся в опасном положении: «Графтон» может быть выброшен на скалы, и от него останется лишь куча обломков на волнах. Масгрейв обогнул крупный мыс и повел корабль вдоль южного берега острова, где за иссеченными отвесными утесами показалась цепь из шести высоких пиков, а из воды встало еще больше скалистых столбов. Наконец на рассвете 2 декабря они повернули на северо-восток и под громкие крики птиц пошли вдоль обрывистого известнякового берега, покрытого полосами лишайника. Вот что сообщает Франсуа Райналь:
«Одиннадцать часов утра. Бросили якорь на глубине в пять фатомов на входе в бухту». Это была гавань Персеверанс, и перед ними открылась неожиданно приятная картина. Испещренные белыми полосами камни тут и там проглядывали сквозь траву, которая пучками покрывала серовато-коричневые склоны, волнообразно поднимавшиеся к багрово-коричневому предгорью. Вдали возвышался сверкающий в ярком солнечном свете одиночный пик пирамидальной формы. Было тепло, причем настолько, что Райналь предположил, что тюлени, которые должны были бы обитать здесь, покинули пляж в поисках тени.
«Как только были убраны паруса, мы с Масгрейвом сошли на берег», – записал он. Но и среди низкорослого кустарника тюленей тоже не оказалось.
Оба компаньона приступили к поискам пресловутой серебросодержащей руды олова на рассвете следующего дня. Потребовалось совсем немного времени, чтобы они поняли, что дело будет совсем не таким простым, как им рисовал Сарпи.
«Не единожды нам приходилось ложиться наземь и проползать под лианами», – написал Райналь о том, как они вошли в заросшую кустарником равнину.
Как бы то ни было, им удалось добраться до пирамидальной горы, которую они окрестили Куполом. Они вскарабкались на ее вершину, и оттуда их взорам открылся величественный вид на запад – на большой залив, отмеченный на карте как гавань Монумент. Спустившись по западному склону горы, мужчины дошли до вершины скалы, нависающей над этой бухтой, и немного постояли там, созерцая всклокоченный океан, почти непрерывно обнимающий всю планету.
Тюленей на берегу они так и не увидели, но заметили пару морских львов. На всем длинном переходе, который они с трудом преодолели, им не удалось найти ничего похожего на серебросодержащую руду. Единственное, что они обрели, так это волчий аппетит. Масгрейв и Райналь разожгли костер, вскипятили воду в походном котелке и позавтракали.
На следующее утро Райналь проснулся в горячке, а к ночи начал бредить. Болезнь, вынудившая его оставить прииски, вернулась, и следующие три недели он был настолько плох, что Масгрейв, будучи уверенным в его скорой смерти, выкопал для него могилу. Райналь приписал рецидив перемене климата и непривычным нагрузкам, но свою роль, должно быть, сыграло и крушение его радужных