Она и сама могла бы найти себе еду, поймать птичку или мышку. Я скорее оставлю Мадлен в поле, чем позволю нацистам убить ее.
К моему удивлению, отец ответил:
– Ты права. Ее могут найти. Но ты не сможешь ее увести, она прибежит за тобой. Я ее отведу.
– Правда? А вы не обманете?
Отец взял мою подругу за руку и сказал:
– Каролина, я никогда тебе не врал. Я сегодня же вечером отведу Мадлен так далеко за город, насколько смогу, и пусть Господь о ней позаботится.
Так и случилось. Когда стемнело, отец надел на Мадлен поводок и Каролина попрощалась со своей любимицей.
– Ты найдешь хорошую семью, – заверила она, садясь на пол и обнимая Мадлен, которая облизывала хозяйке лицо. – Новую семью, которая тебя полюбит и будет хорошо с тобой обращаться. Ты сильная, Мадлен. Ты справишься. А когда немцы уйдут, я найду тебя, где бы ты ни была. Я вернусь и найду тебя, обещаю.
После этих слов отец вышел из дома, и его не было несколько часов.
Каролина рыдала. Мама утешала ее. Мы все плакали. Забрать у ребенка собаку – это проявить невероятную жестокость.
Мы даже не подозревали, какая жестокость нас ждет.
С каждым днем появлялись новые правила, вводились новые ограничения. Тем не менее мы выжили. Мы адаптировались. Мы пережидали. Цеплялись за надежду, что скоро мир раздавит немцев и они уйдут. Но в 1941 году для нас все изменилось.
Во время оккупации отец оставался внешне покорным немецким властям, однако втайне продолжал ходить на собрания группы Сопротивления. Хотя быть инакомыслящим в такое время опасно. Любые неподобающие разговоры карались смертью, а польским информаторам выдавались вознаграждения. Но партизаны были людьми отчаянными. Не думайте, что все евреи были овцами, покорно идущими на заклание! Устраивались тайные собрания, где строились планы, как уничтожить нацистов. Мой отец был уважаемым армейским офицером, и его вклад в общее дело очень ценили.
В Хшануве группа была слишком обширной, и немцы благодаря тайным отрядам собственной разведки и напуганным осведомителям быстро выявили инакомыслящих и спешно арестовали всех, одного за другим. Одних привели на площадь и публично повесили на деревянных столбах. Других увезли в неизвестном направлении. У отца были в городе приятели – как евреи, так и не евреи, – и он знал, что нацисты охотятся за ним.
Это произошло ближе к вечеру. Двенадцатое марта 1941 года – эта дата навсегда отложилась в моей памяти. Отец вернулся домой рано.
– Мне сказали, что сегодня к вечеру к нам нагрянут немцы. Они придут за мной. Вероятно, отведут на допрос, а потом отпустят. В худшем случае они отправят меня в тюрьму.
– За что? – спросила я. Внезапно губы у меня задрожали, на глаза навернулись слезы. – За что им тебя забирать?!
– Слухи, инсинуации, предатель в наших рядах… Не верю, что у них есть какие-то доказательства, но это никогда нацистов не останавливало. Не думаю, что преследования коснутся членов семьи, но нацисты на все способны. Могут всех забрать на допрос. Помни, что ты ничего не знаешь и никогда никого