ввели для евреев налог, который необходимо было платить немецкой администрации городка. По всей видимости, их целью было разорение евреев. И горе той семье, которая не заплатит!
В течение нескольких месяцев Германия аннексировала Хшанув и польские города на западе страны – Хелмек, Тшебиню, Либёнж. Мы еще не входили в состав Германии, но уже и не были частью республики Польша. И конечно же, нас нельзя было назвать гражданами Германии. Мы были евреями. Кренау стал немецким городком. Поляки, которые смогли доказать свое немецкое происхождение или были этническими немцами, фольксдойче, смогли германизироваться, а следовательно, иметь привилегии.
К сожалению, многие фольксдойче оказались как рыба в воде. Они сразу же почувствовали собственное превосходство и с энтузиазмом вскидывали руки вверх: «Sieg heil!»[4] – когда приветствовали немецких солдат. Фольксдойче изо всех сил старались проникнуть в ряды немцев. Они выдавали евреев гестапо и с готовностью докладывали о любом нарушении правил. Я помню пани Чехович, скромную, молчаливую вдову, которая настолько германизировалась, что даже подбежала к немецкому солдату, чтобы донести, что маленький Томаш Реский гулял в парке.
Кэтрин недоуменно нахмурилась.
– Томаш был еврейским мальчиком, а евреям запрещено гулять в парках. Пани Чехович увидела, как он бежал по парку домой, и донесла на него немцам. Томашу было всего двенадцать лет, но нацистов это не остановило, и они избили мальчишку. А пани Чехович стояла и смотрела.
Была запрещена национальная валюта – польский злотый, им было запрещено расплачиваться в магазинах. Новой валютой стала немецкая марка. Нам разрешили обменять злотые на марки – два злотых за одну марку. Впрочем, обмен приводил к обратному результату: тем самым люди показывали, что у них есть деньги, и тогда немцы приходили и отбирали их.
В 1939 году мне исполнилось пятнадцать. Мы с друзьями воспринимали оккупацию как подростки – как она сказалась на нашем существовании. Как я уже упоминала, в первую очередь все случившееся отразилось на образовании: гимназию закрыли. Даже если бы она не закрылась, ничего бы для меня не изменилось – не могло быть и речи о том, чтобы ездить в Краков: без паспорта садиться в поезд запрещалось.
Отец записал меня в государственную школу в Хшануве. Сказать по правде, в тот момент я даже обрадовалась. Я опять была с Каролиной и своими друзьями. Наша группа вновь объединилась. К сожалению, все это продлилось до тридцатого октября 1939 года. Именно в этот день закрыли все старшие школы в Польше. Здание нашей старшей школы забрали немцы – устроили там армейский склад. Все карты, оборудование, книги – вся библиотека, более шести тысяч томов! – были уничтожены.
Средняя школа работала, но после того, как всех евреев в ней переписали, учащимся-евреям запретили посещать занятия. Евреям в Хшануве, чтобы как-то выделять их, надели белые повязки с голубыми звездами, которые они обязаны были носить на левой руке. Как немцы могли узнать, кто