что на первый взгляд кажется, что это призрак прекрасной колдуньи из поэмы о Кристабель.
Незачем было спрашивать, в чем ее преступление – за помощь и поддержку Юга – вам становилось это ясно еще до того, как вы замечали, что на своем платье эта дама бесстрашно носит символ Конфедерации – жемчужную брошь в виде Одинокой Звезды. Не буду отрицать, что моя унылая прогулка отныне стала казаться менее печальной; но, хотя общность страданий значительно сокращает дистанцию между людьми, прошло несколько дней, прежде чем я обменялся знаками с прекрасной пленницей, машинально приподняв шляпу, подойдя к ней ближе, а затем, удалившись, что было надлежащим образом оценено сверху.
Однажды вечером случилось так, что я прогуливался почти под самым окном. Тихое нарочитое покашливание заставило меня взглянуть вверх. Я заметил блеск золотого браслета, взмах белой ручки, и к моим ногам упал душистый розовый бутон, угнездившийся среди свежих зеленых листьев.
Я поблагодарил жестом и несколькими торопливыми словами. Нет сомнения, что прекрасная узница наверняка была уверена, что ее роза была намного ценнее розы прекрасной Джейн Бофор, которая тоже сначала была символом любви к королю, а потом стала лишь изящным подарком бедному незнакомцу.
Полагаю, что большинство мужчин, чье прошлое не было совершенно лишено увлечений, достаточно сентиментальны, чтобы хранить увядшие цветы, пока память не изживет себя. И я не буду притворяться, что я в чем-то не таков, как другие. В свое время были и другие душистые посланцы; но если я когда-нибудь вернусь домой, на свою родину, я сделаю так, что это будет первый и единственный бутон, который будет занимать в моем реликварии наипочетнейшее место до тех пор, пока один из нас не рассыплется в прах».
Этим пояснительным предисловием я хочу лишь воздать должное «Ла Белль-Ребелль» и представить ее любезному читателю – не как писательницу (в этом отношении, к ней нет претензий), ни как хорошего солдата, ни даже как освобожденную птичку из клетки «Старого Капитолия», а просто как женщину – добросердечную, импульсивную, героическую женщину Юга, которая, обезумев от обид и жестокостей, причиненных ее народу и переполняемая любовью к нему, родившему ее, отбросила все свои обычные дела и, рискуя жизнью, бросилась в бой, внеся в дело борьбы своей страны за свободу и независимость больше, чем может внести обычная женщина.
Подобно сверкающему плюмажу на шлеме Наварры, вид развевающегося символа Конфедерации в женской ручке всегда вселял в сердца солдат «необычайное мужество и жажду славных подвигов», и на сотнях полях сражений южан в этом гордом знамени, освященном молитвами и поцелуями, окропленном слезами и кровью, умирающие герои видели сияющий символ их победы. И, хотя в тот момент вещая Надежда – последнее утешение несчастных – уже скрылась во мраке и тумане, они все еще ждут, что снова появится этот предвестник свободы и независимости Юга:
«For the battle to the strong
Is not given,
While the Judge of Eight and Wrong
Sits in heaven!
And