всего несколько дней, ему не страшно было умереть, потому что он наконец-то чего-то достиг и осознал свои возможности.
Уолтер был шокирован.
– Довольно бессмысленная смерть, – заметил он. – На самом деле он же ничего не достиг.
– Тогда зачем?
– Потому что он почувствовал солидарность с теми, кто спас ему жизнь. Он понял, что несет за них ответственность. Они были его подчиненными и нуждались в нем, и он был верен им. Он умер ради верности.
– Боже! – изумленно сказала Патти. – Ты все-таки удивительный.
– Все не так, – запротестовал Уолтер. – Иногда я себя чувствую самым большим идиотом в мире. Я бы хотел уметь врать. Я бы хотел быть таким эгоистом, как Ричард, и хотел бы попробовать себя в творчестве. И я не могу не потому, что я какой-то удивительный. Мне чего-то для этого не хватает.
– Но бухгалтер тоже не считал, что способен на подобное. Он удивил самого себя!
– Да, но это не реалистичное кино. На фотографии в газете был не просто похожий человек, там был он! И если бы он сдался властям, все тут же прояснилось бы. Ошибка в том, что он побежал. Поэтому я и говорю, что это притча, а не реалистическая история.
Патти чувствовала себя странно с бокалом вина в присутствии Уолтера, потому что он абсолютно не пил, но у нее было лихое настроение, и она довольно быстро залила в себя довольно много.
– Сними очки, – сказала она.
– Нет. Тогда я не буду тебя видеть.
– Ничего. Это всего лишь я. Просто Патти. Сними.
– Но мне нравится видеть тебя! Я люблю смотреть на тебя!
Их глаза встретились.
– Поэтому ты хочешь, чтобы я переехала к тебе? – спросила Патти.
Он покраснел.
– Да.
– Тогда, может, взглянем на твою квартиру, чтобы я решила?
– Сейчас?
– Да.
– Ты не устала?
– Нет, я не устала.
– А как твое колено?
– Мое колено в порядке, спасибо.
Она наконец-то думала только об Уолтере. Если бы ее спросили тогда, когда она ковыляла по Четвертой улице, вдыхая мягкий, соблазнительный майский воздух, надеется ли она столкнуться в квартире с Ричардом, Патти ответила бы отрицательно. Она хотела секса немедленно, и будь у Уолтера была хотя бы капля здравого смысла, он бы повернул обратно, услышав за своей дверью бурчание телевизора – увел бы ее куда-нибудь, куда угодно, хоть в ее комнату. Но Уолтер верил в настоящую любовь и, очевидно, боялся делать следующий шаг, не будучи уверенным во взаимности. Он привел Патти в квартиру. В гостиной, положив босые ноги на кофейный столик, сидел Ричард. На коленях у него лежала гитара, рядом на диване валялся блокнот на спирали. Он смотрел какой-то фильм о войне, пил пепси из огромной бутылки и сплевывал табак в банку из-под томатного соуса. В остальном в комнате царил образцовый порядок.
– А я думал, ты на концерте, – сказал Уолтер.
– Дерьмо, а не концерт, – ответил Ричард.
– Это