сочное мясо вмиг разбудило аппетит, и он набросился на тушку, как волк.
– Потому, что мысли рождают сссомнения, а сссомнения – опасны для здоровья.
Панголин хмыкнул, давая понять, что не хочет отвлекаться на разговоры. С дерева спустился Зубастик с белкой во рту. И к общему чавканью присоединился хруст костей.
Солнце еще не разогнало туман над грибницей, когда Грэм с Зубастиком на плече и Тень уже ступали по мягкому ковру мха среди кудрявых каменных деревьев. Они направлялись на запад в сторону Подгора. За те несколько месяцев, что панголин провел у пещеры, он успел хорошо изучить местность и найти наиболее безопасный путь. Впрочем, назвать безопасным его можно только временно: грибница способна менять все вокруг за считанные недели и там, где раньше была возвышенность, легко может оказаться затопленная низина, где был пустырь – заросли, где проверенная дорога – смертельная ловушка. Или может появиться родник слезы и тогда местность вокруг источника зарастет невиданными растениями. Новые виды насекомых и животных расползутся в разные стороны. Это привлечет хищников, из которых уже появятся грозные мутанты.
Грэм остановился и подал знак рукой. Тень замер. По чешуйкам пробежала волна, и ящер слился воедино с серым пейзажем болота.
Впереди в небольшой луже с темной водой что-то плескалось, точнее, монотонно шлепало, словно кто-то невидимый тщательно полоскал белье. Справа – лохматые кочки и стена каменных деревьев. Левее – открытая площадка, выеденная «ползучей шкурой», как назвал это не то растение, не то животное Грэм. Оно не было известно ранее и представляло собой плотную кожистую кляксу. Снизу это был сплошной желудок, растворяющий все, что попадалось на пути медлительного хищника. За ним оставался выжженный кислотой склизкий след. Слизь быстро высыхала, и ветер разносил пепельные лохмотья по всей грибнице.
Шлеп… шлеп… шлеп – раздавалось в озерце, окруженным осокой и рогозом. Сквозь листья было заметно, как кто-то забрасывает прозрачный невод, подтягивает и бросает снова.
Зубастик на плече пискнул и почесал за ухом. Панголину передалось его спокойствие, и он подошел ближе. В воде плескалось странное животное: его маленькая поросшая травой треугольная голова торчала над водой, будто кочка, а прозрачным неводом оказался рот диковинного зверя. Мутант забрасывал его по всей поверхности водоема, а затем быстро затягивал обратно. Так он собирал пролетающих насекомых, а заодно и все, что плавало на воде.
– Мутировавшая лягушка, – заключил Грэм. – Не думаю, что у этого вида есть будущее.
– Лягушка – сссоздание живучее.
Тень проводил взглядом стайку летучих крыс. Они взлетели с высохшего дерева на юге.
– Идем, пока то, что вссспугнуло их, не появилось тут.
Зубастик пискнул и поскреб чешуйки доспехов панголина. Мутант перестал забрасывать свой невод и погрузился в воду, оставив торчать только самый кончик головы. Видимо там у него были глаза или уши или что-то еще, что он приобрел