никак, хотя много б достойней:
не топтано было б голов и травы,
о, сколько!.. и все возвратились живыми…
Что сонмы годов ни промчались – правы
лишь войны да в лаврах дошедшее имя
вождя мясорубки, что с темной толпой
грабителей в эпосе был пересказан.
Так в мифах еще появился герой,
с дочерней и прочими жизнями связан
в осеннюю смутную, стылую рань
в пылу озорных политических бредней.
Ифи… Ифиге… Ифигения, стань
хотя бы последней овечкой… Последней!
Последней?.. Усталый спускается хор
(и зрители свыклись!) с кровавой орхестры.
Зачем, Еврипид мой, ты впал в перебор
не матриархата? Взамен Клитемнестра
смолчит, перетерпит, смирится?.. Умри
надежда на мир, коль такою ценою
оплачен, где войны не вне, а внутри
бушуют, и нет нам, пассивным, покоя
ни в эту прогорклую осень, ни в ту,
не гонят ладьи где ветра напопятный,
где жертвой уже не унять маету
трагедии общей – троянской и братней,
что, мстя за отца, убаюкает мать
и, спрыгнув с ума, обнадежит Эриний…
О, Боже, ужель все ломать да ломать
по смутной какой-то, по бабьей причине,
по версии: выплеск страстей – красота
Еленья? ничья? так спеши домогаться!
Ты тоже прекрасна, но все же не та,
заложник каких-то иных мотиваций
всесильных-всевышних… Абсурдный, увы,
античным поэтам сей промысл неведом.
Докатятся ль грозы войны до главы
системы иной? Эписодии следом
сыграют актеры, самою судьбой
что призваны истину гнать понаршку,
как гонят невест – женихов на убой
куда-то опять… Все прикроет обложка
иль занавес. Дело одной лишь семьи —
языческой, нашей – чей окрик победней?
Ифи… Ифиге… Ифигения и
иные лилейные девы – в последний?
***
В ноябрьскую терпкую, липкую рань
леса осеняет предчувствие горя —
заменит тебя белоснежная лань,
как вскинется жертвенный жадный топорик?
Проснется Природа – Диана? Проспит?
Елена вернется в замужнюю Спарту?
Не старый, так новый споет Еврипид
спасенье ребячье? Дождемся ли марта
веселого, где диктатура сдает
и наша былые свои полномочья?
Ифи… Ифиге… Ифигения, счет
оплачен! Лишь осень разодрана в клочья…
Беззимье 06—07 года
То смеяться, то плакать примется
память к очередной поре —
не расснежится, не раззимится
ни в утопии, ни в январе.
По полям будто рысью конница,
фронтовой ли, лагерный след
подзабылся как будто – помнится
даже сквозь юбилейный бред
не со мною –