Оак Баррель

Новые аргонавты. Хулиганская повесть о путешествии


Скачать книгу

пирамиду.

      – Отрок! Ты глуп как бревно, но везуч как пьяный архиерей! – внес свою лепту в определение геройства Филон.

      Незнакомое слово «архиерей» очень понравилось Гераклу, так что «глуп» он благополучно пропустил мимо ушей. Зато следующие четверть часа монаху пришлось растолковывать герою, что есть и чем славен «архиерей», где наилучшим образом проживает и как соотносится с армейской службой. Лучше всего тот понимал на примерах, а уж этого добра у Филона было навалом. Многое затем вошло в летопись, но нам пересказывать ее ни к чему.

      А еще через четверть часа за всей компанией уже гнались разъяренные амазонки, паля по беглецам из костяных луков. Здесь же (в оригинале эта страница не сохранилась) Филон получил свое знаменитое ранение в ягодицу.

      Сзади нагоняла верная смерть. Впереди маячил какой-то туристический портик и бледные статуи в увитых плющом нишах. Геракл, ныряя в тень, с грохотом уронил одну, отбив кудрявую голову с большегрудой нимфы. Ниша оказалась несоразмерной для утайки и герою пришлось бежать дальше.

      – Господи, что же это?! – возопил Петрович, не приученный к военным маневрам.

      В бытность свою, по плоскостопию будущий невольный аргонавт был комиссован, но как бы наполовину: вовсе от армии не отлученный, строевую службу рядовой Обабков проходил в строительстве. Окопы, блиндажи, дачи… Но уж никак, простите, не кровожадные фурии с копьями и луками, бывшие древнее его прабабок, а на сей злополучный момент – младше дочери Светланы, проживающей в Петрограде с мужем Ильей и чудными близнецами Гавриилом и Соней. Их лица явственно сейчас всплывали между зеленых пятен, пляшущих перед глазами у Петровича. Тоска надвигающейся гибели охватила его тисками. Не кстати подступила икота…

      – Xa, xa, xa! – засмеялся Обабков, отдаваясь истерике. С миртового деревца в кадке взлетела перепуганная галка. – Застрелили меня из лука чертовы амазонки! Ик! Стрелою в грудь застрелили! Кого? Меня?! Ик! Мою бессмертную душу застрелили!8

      Теперь уже Петрович бежал врозь, понимая, что отбился от остальных. Перед взглядом его кувыркались ступени, колонны, вазы, фрески, коврики, деревца в кадках, стулья с парусиновым дном, высоченные в рост подсвечники. Дрянной павлин путался под ногами, раззявив клюв. Развешанное на просушку белье хлестало по лицу, облепляло плечи…

      Кромешный ад творился вокруг убегающего Петровича, покуда он не ворвался в ослепительный свет, разведя крыльями руки – стремительный, сильный, непокоренный!

      – Ах-ти! – вскричала прачка, роняя корзину на земь.

      Прямо перед ее носом как куль с ботвой повалился перемотанный в простынях мужик, хватая руками воздух. Багровое лицо его коверкала мучительная гримаса. Был он немолод, хрипел, и, наверное, задыхался. Водопряха, статная лет сорока женщина, на удачу плеснула в него водой, надеясь, что как-нибудь обойдется.

      И обошлось…

      Петрович