что за чушь она несёт?!
Олег решительно разворачивает свою 19-летнюю жену – от этих вечных кастрюль, которые кого угодно состарят. Отбирает недомытую тарелку.
– Тебе же всё время некогда, я и не знал, что… А я ведь не желторотый жеребец, могу управлять своими эмоциями.
– Зачем? Я хочу чувствовать… твои эмоции. Потом, отрицательные же ты не скрываешь.
– И что, я десять раз на дню должен говорить, что люблю тебя? – усмехается Олег.
– Можно и больше, если хочешь.
Он улыбается.
– А если я… стесняюсь?
Теперь улыбается Светлана.
– Ну уж! – сомневается.
А Олег вдруг по-настоящему краснеет, как мальчишка. И прячет лицо у неё за спиной, привлекая к себе. Заслоняясь ей же от неё.
– А я на самом деле стесняюсь. И до сих пор не верю, что ты – моя… И боюсь тебе показаться назойливым…
И это говорит внезапно охрипшим прерывистым голосом её 24-летний супруг, высокий коренастый мужчина с грубоватым и не всегда бритым лицом, с манерами всегда уверенного в себе человека!
Светлана счастливо смеётся.
– Глупый какой! – снисходительно-нежно произносит она и обвивает его могучую шею. Быстрой горячей ручкой ныряет за вытянутый ворот его футболки…
– И ты, правда, не оттолкнешь и не стукнешь мне по рукам?
– Глупый какой! – повторяет Светлана; в её интимном шёпоте столько всяких оттенков. А уж эти шаловливые женские пальчики…
…Лиля, до которой из кухни долетали отдельные слова, уловила, что супруги, вроде бы, стали выяснять отношения. И, не дожидаясь дальнейшего развития событий, подхватила возившуюся с игрушками племяшку и выскочила на улицу, «подышать перед сном». Вся дёрганая от разлуки с Павлом, меньше всего хотела сейчас быть вовлечённой в какие-то посторонние недоразумения.
Когда Лиля вернулась – спустя часа полтора, должно быть, – в комнатах по-прежнему было пусто: мельком глянула в открытые двери обеих. И свет почему-то не горел. И подозрительно тихо было за кухонной дверью. Оленька вырвалась из рук тётки и громко затопала по коридору новыми твёрдыми сандаликами: она не любила закрытых дверей. Удар крепким кулачком наотмашь – и вскрикнувшая мама поспешно прячется, путаясь в домашнем халате, а у папы такой вид! Лиля, точно окаченная кипятком, хватает ребёнка, не позволяя дольше рассматривать сконфузившихся родителей.
– Пойдём, Оля, баиньки пора. Тебе песенку спою, тебе сказку расскажу…
В её напевном речитативе слышится снисходительное ехидство. За вновь захлопнутой кухонной дверью раздаётся явственно сдавленный залп хохота: молодые люди уже оценили комичность ситуации.
– Скоро ночь, – улыбается Олег жене, домывая последнюю тарелку. Она неодобрительно качает головой, скрываясь в ванной:
– У меня ещё целый воз белья!
Лиля сжимает руками виски и силится не заплакать.
Назавтра Олег пришёл с работы весёлый.
– Пляши! – помахал