Затруднённо дыша, опустился на скамейку, стоящую на его лестничной клетке. Из двери напротив выглянула ехидная соседка.
– Вам плохо, Пал Иваныч? – спросила она, с наигранным участием.
– Нет, Надежда Викторовна, хорошо! Не стоит беспокоиться.
На следующей неделе Павел Иванович поджидал молодую соседку повсюду: на лавочке у подъезда, ловил её на автобусной остановке, около гастронома. Всячески унижался: молил о прощении, просил остаться друзьями, угрожал убить и снова извинялся. Ей такое поведение соседа порядком надоело. На лето она уехала отдыхать в горы, на Чарвакское водохранилище с дочерью и родителями.
4
В тот вечер, когда мы «лечились» чаем у аптекаря-юбиляра и старательно молчали о Павле Ивановиче – об этом мальчишке, не очень резвом и совсем не кудрявом, но очень влюблённом – о нём вспомнила дама в высокой причёске «а ля Пизанская башня», прочно сидящая за накрытым к чаю столом. Та самая Надежда Викторовна, соседка Павла по этажу, которая имела когда-то виды на богатого старика. Ох, уж лучше бы она молчала!
– Чем же всё-таки закончилась эта непристойная «история любви»? – спросила она с деланным безразличием.
– Что вам сказать, дорогая Надежда Викторовна, а вы не знаете? Павлуша и в самом деле умирал от любви. И совершенно натурально угодил в больницу. Сердце. Я часто навещал его. Из родственников никто к нему не приходил. Он потерял всяческие желания, почти не вставал с кровати. Часами мог смотреть на маленький фотопортрет той особы. Худо дело! После моего последнего визита он вскорости скончался. Жаль старика!
– Да, молодёжь так не любит: не умеет, – вздохнул кто-то за столом.
– Что уж там… Отвлекитесь! Давайте лучше чай пить, стынет. Попробуйте-ка брусничного варенья или клубничного конфитюра… Это не так «приторно», как ваши любовные байки. И если уж «либо хорошо, либо ничего», я выбираю последнее. Угощайтесь, мальчики!
«К Элизе»
Рассказ
«Живут воспоминаньем старики,
Лишь первую любовь свою лелея,
Читают письма старые и, млея,
Их мысли необузданно легки…»
По радио передавали концерт из произведений Бетховена. Слушая классику, Яков разбирал старые письма и документы. Из пожелтевшего конверта на стол выпала выцветшая фотография, на которой запечатлён его выпускной класс.
Девочки и мальчики в наглаженной школьной форме, как заведено в торжественных случаях. Они чинно смотрят в объектив. Восторженные лица, горящие надеждой глаза…
«Как давно это было… Счастливое время!»
А вот его «первая любовь» – юная Эльза, смотрит как живая.
Якова взволновала школьная фотография, неожиданно нахлынуло чувство нежности и неизъяснимой печали. Старик не понимал, из каких тайников души оно вынырнуло через столько лет.
Яков молча вглядывался в прелестное личико Элизы. Одухотворённый взгляд девушки, будто сошедшей