больше всего любил наблюдать за хуньчуньцами по выходным на центральной площади. Особенно вечерами. Казалось, все жители города собирались там. Сумерки разбавлялись разноцветными огнями, пахло варёной кукурузой, жареным тестом и пикантными приправами, звучала сладкая китайская музыка. А выстроенная, как на параде, сотня-другая женщин синхронно танцевала один и тот же танец. Китаянки грациозно изгибали руки. Мужчины в сторонке созерцали сие действо. Таких дискотек нигде, кроме Китая, он не видел! А молодые парочки в другом конце площади отжигали по-иному – танго, сальса, бачата. Чуть поодаль мастера у-шу выписывали таинственные символы руками и ногами. Подростки катались на скейтах. А малыши – на игрушечных рикшах. Он смотрел на хуньчуньцев и любил их всех. Просто потому, что они такие. Люди из другого космоса и такие близкие одновременно. Его наполнял восторг.
А что ощутит его любимая Москвичка, когда увидит это?
И непременно они вместе зайдут в канцелярскую лавку! В одну из поездок Приморец целенаправленно нашёл такую. Как он и ожидал, там продавались географические карты. Его взгляд остановился на политической карте Китая. Выгорая на свету из окошка, она развенчивала миф. Миф, будто бы китайцы всю территорию до Урала закрашивают в свой китайский цвет. Что ж, Поднебесная в хуньчуньской лавке имела ровно такие же очертания, как и в русских атласах. Она, как всегда, на карте была похожа на птицу. И за восточным её крылом Приморье пряталось от глаз далёкой Москвы.
Тем временем автобус оставил позади последние километры перед границей и отдался в руки пограничникам. С российской стороны вокруг был только лес. Одним лишь кустам да деревьям разрешалось жить здесь. Людям же запрещалось даже ступить за «систему». А там, на китайской стороне, человеческая жизнь вовсю бурлила сразу за КПП – дома, огороды, склады, дороги.
После паспортных смотрин и таможенных ритуалов автобус пересек границу. Сейчас они покинут салон, быстро пройдут китайский контроль. Выйдут из терминала пропускного пункта. И сразу почувствуют Китай. Еще до того, как их подберет шаттл, идущий в центр города.
Приятен ли ей будет ей запах Китая? Лично его этот запах волновал и притягивал всякий раз, когда он выходил из автобуса в Хуньчуне. Аромат другой страны, другой жизни. Вместе с запахом в мир его ощущений входили и китайские звуки. В речи соседей не слышно резких сочетаний, а сплошь поющие да мяукающие. Поэтому слушать женщин Хуньчуня ему было приятнее, чем мужчин. Китайский язык – определенно женский, казалось Приморцу. Впрочем, в этом приграничном городе и стар и млад могли изъясняться по-русски – на рынках, в кафе, в салонах связи и в магазинах. Ему же удалось за все поездки выучить только несколько выражений по-китайски. Самых необходимых. Чтобы здороваться, благодарить и признаваться в любви молодым продавщицам и официанткам. Да и то, китайцы добродушно ухохатывались, когда он пытался произносить