как в черноморскую воду глядел. Не раздеваясь, как был, в костюме, Сыч начал окучивать нас проповедью, как и что писать.
Я видел, как лопается терпение Ваньята и он начинает закипать. Зная его характер, сейчас точно вспылит.
– Лукич, мужик ты или нет? – резко оборвал он Сыча. – Раскрой глаза, вокруг столько прелестных женщин, наслаждайся, а ты о чем?
– Вы что, на баб приехали пялиться?
– А почему нет, если красивые? Энтузиазма добавляют.
Оставалось еще только пропеть знаменитую песню Бони из «Сильвы», но Сыч удалился и без нее, лишь вечером после соревнований прошил нас обиженным взглядом: ну что, налюбовались?
Материалов Ваньята откровенно побаивались, они были всегда остры и злободневны. Хорошо помню один из них: «Заслуженный ли мастер спорта Йозеф Сабо?» В матче киевских динамовцев с торпедовцами Сабо нанес тяжелую травму одному из автозаводцев. Юрий Ильич был уверен, что он сделал это не случайно, по неосторожности, в пылу борьбы, а намеренно. Сабо, блестящий полузащитник, умница на поле, с великолепно развитым чувством игры, извинился, конфликт был исчерпан.
Противоположностью Ваньяту был реактивный, постоянно в поисках чего-то нового, оригинального Борис Федосов, весь такой вальяжный, статный красавец. Они долго работали вместе, пока Борис Александрович не перекочевал в соседний дом, в «Известия». Это он придумал знаменитый хоккейный турнир и «Снеговика» на радость миллионам болельщиков. Авторитет и профессионализм Федосова привели его в кресло президента Федерации футбола СССР. Большой выдумщик, великолепный организатор, он обладал не только журналистским, но и писательским талантом. Какие прекрасные книжки про природу писал Федосов, уединившись в подмосковном известинском доме отдыха на Пахре. Уже годы спустя он дарил их, в тайне от меня, моей супруге, чем-то Ольга Борису Александровичу приглянулась. Наверное, тоже своей статью…
Естественно, я старался излишне не досаждать Светланову, обращался только по событийным мероприятиям, когда не достать билет, как, к примеру, на тот же федосовский «Приз „Известий“». Иногда он звонил сам: «Ну что, инженер, еще не созрел менять профессию? На ЦСКА – „Спартак“ собираешься? Лады. Встречаемся у десятого подъезда, не опаздывай». (Подъезд номер 10 в лужниковском Дворце спорта был служебным, пресса проходила через него).
Не боги горшки обжигают, но все-таки…
Все складывалось замечательно, я постепенно обрастал новыми знакомыми, но одно, и весьма существенное, тяготило: а мне-то что делать в этой совершенно новой для меня среде, впишусь ли в нее, да еще вилами по воде писано, возьмут ли куда-нибудь на работу, это надо заслужить, себя проявить? Не боги горшки обжигают, но все-таки. С кем ни разговоришься – почти все после факультета журналистики, со специальным образованием. Не рискую ли, худо-бедно, у меня все стабильно: сейчас инженер, вот-вот в старшие переведут, и с моей зарплатой после мизерной студенческой