на царствие венчает
Пришедший к Истине народ!
«Такой простор, такое благолепье…»
Такой простор, такое благолепье
И утро в дымке талой, и восход.
Российское родное благоцветье —
Смешенье летних трав и вешних вод.
В палитре строф невинное смущенье
От соприкосновения с родным.
И плачу я опять стихотвореньем
Пред образом открывшимся – святым.
Приими, Русь, сердечное прошенье,
Услыши велигласную строку!
А для чего дается вдохновенье,
Как не для возгласа извечного: Могу!
Как не для перводара, первошага,
Как не для вдоха вечной жизни! Вслед за ним
Живой становится обычная бумага
И фимиамом дум сожженных дым.
О, сколько раз мне радость открывалась
В словах неповторимой новизной!
И все, к чему незримо прикасалась
Душа, к чему в ней вызревал покой,
Все нотой – высшей нотою звучало —
Девятой нотой сфер, и c нею в лист
Не стих, а кровь, да – кровь стиха стекала,
Как по киотам златотканье риз!
Свой дождь
Не просто дождь, а тот, что в душу
Стучится каплею своей.
Такого, веришь, надо слушать,
Такой и верного верней.
Он открывает без отмычек
Души поверившей замки.
И вот, уже, подвалы хнычут
И всхлипывают чердаки.
И оттого, конечно, легче
Душе и – на душе, друг мой.
Так будь и впредь к дождю доверчив,
И он поделится с тобой.
Однажды… так оно и будет:
Прильнешь к стеклу, а за окном
Не дождь, а плач знакомых судеб,
Душой сокрытых. Под замком
Душа хранила те печали,
Что горькой тяжестью звала,
И в неба вглядываясь дали,
Среди дождей свой дождь ждала.
Древо познания
Мне встретились не на картине
И не в изгибах тайных грез
Четыре древние стихии,
Их коих человек возрос.
О Древо, не в тебе ли воля?
Не ты ль объединило их,
Собрав четыре равных доли —
Бессменных сыновей своих —
Подобно струнам, что над декой
Творят Орфея чудеса,
Тем предрекло для Человека
Тяжелый Путь на небеса!
«Я детский пыл храню поныне…»
Я детский пыл храню поныне.
Мне сердца тысячи миров,
Как в удивительной картине,
Пытливый дух открыл. Готов!
Я – пешеход Земли и с детства
Иду, куда глаза глядят.
Мне ветер подарил оркестр,
А солнце – золото наград.
И на строфы седой вершине,
И на равнине верных строк
Я детский пыл храню поныне,
Как