незыблемую скромность моей натуры. Напротив, я всегда хотел невозможного. Только вот наложить лапу на Москву до сих пор не представлялось шанса.
Ранее для меня она была чем-то заоблачным и неприступным, неким туманным Альбионом вдали. Но теперь я чувствовал порог перемен и знал, что нежданный день пришел. И хотя мне не было известно, будет ли завтра теплиться жизнь в моем теле или нет, я был уверен, что следующие поколения не забудут моего пути к вершине мира.
Как только машина остановилась, мне сказали:
– Выходим.
Было как-то слишком поздно для сопротивления, да и бежать было некуда. К тому же я все же хотел пройти этот путь до конца и слегка погеройствовать. Рука нащупала нужный рычажок, потянула на себя и дверца приоткрылась. Вырвавшись из плена тонированного стекла, я тут же попал под солнечный душ. На мгновение пришлось прищуриться, но так было намного лучше.
– Пошли, – раздался очередной приказ.
Когда зрение немного пришло в себя, я успел рассмотреть вывеску «Рога и копыта». В следующее мгновение мы вошли внутрь. Несколько шагов вернули нас к полумраку, посреди которого нас встретила дамочка с серьгами до плеч.
– Добро пожаловать. Столик?
– Нас ждут, – ответил Дотц в своей мрачной манере.
Дамочка не стала напрягать нас своим неуместным присутствием, и мы без промедления проследовали дальше до тех самых пор, пока не остановились возле одного из столиков.
За ним сидел здоровенный бугай со здоровенным пузом и что-то старательно пережевывал, ковыряя вилкой в тарелке. При нашем появлении он скорчил отвратную рожу и недовольно промямлил:
– Что-то вы долго.
– Виноват, – покорно ответил Дотц.
Как бы раздумывая над вердиктом, бугай сделал глоток красного вина, что плескалось в бокале рядом с ним, и лишь потом благосклонно пожелал:
– Садитесь.
Вопреки моей уверенности, что вот сейчас все и начнется, ничего не случилось.
Мы уселись, а потом в скупой безмятежности наблюдали, как бугай насыщает свое брюхо. Все выглядело так, будто никто никуда не торопится.
С другой стороны, я точно не спешил умирать.
Пока кто-то смотрел, а кто-то трапезничал, на сцену выскочил мужик с микрофоном и заорал так, что едва не взорвал динамики:
– А сейчас нам споют наши гости из солнечной Грузии!
И как от эффекта волшебных заклинаний из-за кулис появились три товарища с кинжалами, которые стали кудахтать на ломаном русском:
Хах-то летом, на расхсвете захлянул в военгомат
Там моева Георгия забирать хотят в стройхбат….
Ничего ужаснее мне не приходилось ранее ни видеть, ни слышать.
На ум сразу же приходила строчка из песни популярной группы: «На сцене какие-то геи поют про войну…». После такого даже смерть показалась чем-то более милосердным. Наверняка именно поэтому я и не выдержал:
– Кто вы?
Вопрос застал бугая на полуукусе. Когда первый шок прошел, его глазки гневно забегали, а в следующее мгновение ствол уперся мне в нос, так что я воочию смог