хорошо и не повторять чью-то историю, а писать свою, – сказал Джей.
– А вообще, ты не заметил, что перечисленные тобой группы кое-что объединяет? – задумался Лейтон. – Как минимум одного участника каждой уже нет в живых. Я надеюсь, Дилан, ты не решишь прикончить кого-нибудь из нас, чтобы «повторить их успех»?
Я добродушно смеюсь:
– По-твоему, я похож на убийцу?
– Кстати про убийц, – вспоминает Энди. – Слыхали про этого психа-сектанта из Денвера?
Если вы живете в Америке, вы не могли про него не слышать. Ненормальный фанатик решил очистить мир от «неверных», собрал кучку последователей, с которыми убил около десяти человек, а потом пустился в бега.
Все главные телеканалы пестрели новостями о нём, мамочки не пускали детей в школу, католики устраивали молебны, пока, наконец, его и всех сообщников не поймали. Но, судя по его аккаунтам в социальных сетях, у него осталось достаточно почитателей, чтобы вырезать полстраны, но этих людей нельзя привлечь к суду лишь за то, что они были подписаны на его твиттер.
– И что с ним? – оторвался от ноутбука Майк.
– Умер в тюрьме. Объявил голодовку и никто не мог заставить его есть.
– Ожидаемо, – пожал плечами Лейтон. – Все психи так и заканчивают.
– А ведь представьте, – Энди даже содрогнулся. – Этот тип был примерным семьянином, успешным на работе. Никому и в голову не могло прийти, что он убивает направо и налево.
– Меня только удивляет, как люди могли за ним последовать? – Джей делает глоток газировки и ставит банку на стол. – То есть, ведь он проповедовал геноцид в чистом виде.
– Псих с потрясающим даром убеждения, ничего удивительного.
– Направить бы его дар в мирное русло, – вздыхаю я.
– Поздно, – мрачно отвечает ударник. – Он умер.
Я снова возвращаюсь мыслями к своей ненаписанной автобиографии. Я мог бы написать о своей семье, но у меня её нет. То есть у меня есть родители, брат, но я не об этом. Все ребята в группе женаты, у всех по двое детей, только у Майка один.
И я сморю на них и не понимаю, когда они стали взрослыми. Да, мы определенно выросли за это время: сменили мешковатые штаны и тапки Вэнс на узкие джинсы и ботинки «Рокпорт», футболки с провокационными надписями на поло «Фред Перри». Остригли волосы. Но может это не признак зрелости, а лишь дань моде? Мы росли вместе, взрослели вместе, но я не могу различить тот момент, когда они остепенились, перешагнули эту черту, за которой я остался и топчусь там до сих пор.
Есть огромное количество девушек, которые хотели бы выйти за меня замуж, и я сейчас говорю не только о фанатках, а о тех, кого знаю лично. Но я не готов. У меня впереди целая жизнь, я рок-звезда, я не хочу быть кому-то обязанным, отчитываться перед кем-то. Да, мне тридцать пять, и в этом возрасте пора создавать семью. Но я женюсь тогда, когда действительно захочу этого, а не тогда, когда мне стукнет определенное количество лет.
– В такие моменты я думаю, что все наши попытки изменить мир тщетны, – вдруг говорю я.
– В какие моменты? – поворачивается