а у меня зелёные. Голубые лучше, чем зелёные.
– Прости, что накричал. Я был неправ.
– Дил, – гитарист встал.
Чтобы быть ближе ко мне или чтобы не смотреть снизу вверх – не знаю.
– Скажи, у тебя всё нормально? Тебя что-то беспокоит? Поделись, Дил.
– Нет, у меня всё хорошо.
Чёрт, я только что пытался поделиться тем, что меня беспокоит, и что получил в ответ? Насмешки и полное нежелание хотя бы задуматься над моими словами. Спасибо, мне хватит.
Не могу больше терпеть пронзительный взгляд Лейтона. Отворачиваюсь.
– Ты собирайся, – говорит мне он. – Ехать пора.
Я рассеянно киваю, ухожу, пишу в Твиттер о том, что Children of Pestilence, возможно лишь капля в море групп, получаю десятки реплаев несогласных фанатов, утверждающих, что мы сама уникальность.
Ненадолго становится легче. Достаточно для того, чтобы я взял себя в руки и сложил вещи в чемодан.
Едем в отель. Молчим. Я делаю вид, что сплю.
Утро. Сижу в лобби отеля, проверяю социальные сети. До выезда ещё рано, но я не могу находиться в своём тесном номере. Всю ночь, пока я лежал в постели, мне мерещилось, что стены сдвигаются и вот-вот раздавят меня, поэтому лишь только чуть рассвело, я пулей вылетел оттуда.
Что-то странное творится с моим аппетитом. За последние три дня почти ничего не ел. Может, это из-за наркотиков? Но я не принимал ничего уже неделю.
На плечо мне ложится рука. Джей.
– Хреново? – спрашивает он.
Я молчу, но по моему лицу видно, что даже эпитет, употреблённый барабанщиком, не способен в полной мере описать моё состояние.
– Вот, чтобы не чувствовать себя так, как сегодня утром, не веди себя так, как вчера вечером.
Глава 4
После того, как у нас появились нормальные песни, мы начали думать о названии для группы. Мы все понимали, каким оно должно быть, но никто из нас не знал тех слов, при помощи которых это можно выразить.
Мы хотели, чтобы услышав наше название, высокоморальные домохозяйки морщились так, словно при них нецензурно выразились. Но при этом мы не хотели, чтобы оно звучало отвратительно. Десятки, а возможно, и сотни вариантов, были отвергнуты, пока Джей не предложил Children of Pestilence (Дети чумы – прим. автора).
Это название было достаточно неприятным, хорошо звучало фонетически и, главное, оно было серьёзным. Таким, с которым мы можем идти всю жизнь, и никто не скажет, что у группы детское название.
К тому же, оно имело и скрытый смысл. После того, как в Европе миновала чума, наступила эпоха Ренессанса, новый виток в развитии культуры, без которого мы не имели бы всех тех легендарных произведений искусства, выставленных в музеях по всему миру.
А мы – Ренессанс XXI века. Дети той чумы, которой была охвачена музыкальная индустрия, и именно мы дадим начало новой эпохе Возрождения. Мы выведем альтернативную музыку на новый уровень, тысячи групп станут нашими подражателями, миллионы поклонников будут боготворить нас.
Так