тоже это подтверждала. И я всегда чувствовала, знаете ли, что у медсестры Гаррисон были подозрения. Она ничего никогда не говорила, но это можно понять, ведь правда? По манере поведения…
– Имеется так мало фактов, на которые можно опереться, – печально отозвался Пуаро.
– Да, я понимаю, но наверняка, месье Пуаро, если тело эксгумируют, тогда мы всё узнаем.
– Да, – согласился сыщик, – тогда узнаем.
– Раньше были случаи, похожие на этот, конечно, – продолжала мисс Летеран; ее нос подергивался от приятного волнения. – Армстронг, например, и этот, другой мужчина – не могу вспомнить его имя… и потом Криппен, конечно. Я всегда гадала, была Этель Ле Нев его сообщницей или нет. Конечно, Джин Монкриф – очень милая девушка, я уверена… мне бы не хотелось говорить, что она подбила его на это, но мужчины становятся такими глупыми из-за девушек, правда? И конечно, они очень тесно общались!
Пуаро молча смотрел на нее с невинным вопросительным выражением на лице, рассчитанным на то, чтобы вызвать дальнейший поток излияний. Про себя он забавлялся, подсчитывая, сколько раз она произнесла слово «конечно».
– И конечно, благодаря вскрытию и прочему, столь многое должно проясниться, не так ли? Слуги и тому подобное… Слуги всегда так много знают, правда? И конечно, совершенно невозможно запретить им сплетничать. Беатрис, служанку Олдфилдов, уволили почти сразу же после похорон, и мне это всегда казалось странным, особенно учитывая то, как трудно в наше время найти служанку. Похоже, доктор Олдфилд боялся, что она что-то знает.
– Несомненно, похоже, что есть основания для расследования, – торжественно заявил Пуаро.
Мисс Летеран слегка вздрогнула от отвращения.
– Мысль об этом так отталкивает, – сказала она. – Наша милая, тихая деревушка… ее вытащат на страницы газет… и вся эта огласка!
– Вас это ужасает? – спросил Пуаро.
– Отчасти. Я старомодна, знаете ли.
– И, как вы говорите, это, вероятно, всего лишь сплетни.
– Ну… я бы не хотела с уверенностью говорить так. Знаете, я думаю, что люди правы: нет дыма без огня.
– Я и сам думал именно так, – сказал Пуаро, вставая. – Я могу довериться вашей скромности, мадемуазель?
– О, конечно! Я никому не скажу ни слова.
Сыщик улыбнулся и откланялся.
На пороге он сказал маленькой служанке, которая подала ему шляпу и пальто:
– Я здесь для того, чтобы расследовать обстоятельств смерти миссис Олдфилд, но я буду вам благодарен, если вы сохраните это в тайне.
Глэдис, служанка мисс Летеран, чуть не упала назад, на стойку для зонтиков.
– Ох, сэр, значит, доктор ее прикончил? – взволнованно выдохнула она.
– Вы так уже давно думаете, не так ли?
– Ну, сэр, это не я. Это Беатрис. Она была там, когда умерла миссис Олдфилд.
– И она считает, что там была… – Пуаро нарочно подобрал мелодраматичное выражение, – «нечистая игра»?
Глэдис взволнованно закивала:
– Да.