окружающих и вообще всяческими бедами, которые таки обрушились на меня за такую убежденность. Но что поделать, разубедить в этой идее меня было очень сложно, когда психоз своим бурным настроением и разыгравшимися во мне страшными фантазиями лично мне не давал ни малейшего шанса быть выдержанным в мире прежних установок и так злобно поджигал своим хмелем, что была открыта дорога только вперед. Необходимо было отрезвление очень мощное, тормоз этим суждениям, прямо пропорциональный их натиску. Это противодействие готовилось психикой, но взрывы маниакальных идей продолжались очень долго и невероятно упрямо.
Поначалу я был для многих, возможно, просто очень ярким и активным, что приятно для меня сбивало с толку окружающих и обеспечивало торжество «мании», внушая тем самым мне в первую очередь верность пути, на который я встал. Мать решила, что я великий человек буду, раз уж так уверен в себе. Отец сказал, что веду себя и соображаю как сорокалетний мужик. Ну, конечно, похвалы родителей для ребенка самое важное, и я был совершенно убежден в своей, в общем, нормальности, странным себе и нелогичным не казался, напротив, гораздо более умным, чем те, кто окружал меня, и, конечно, при таком положении дела ждал гораздо больших успехов во всем. Бабушка обрадовалась и удивилась бурым настроениям моего общения, и даже идею бога совершенно оправдала, сравнив меня со Сталиным, который говорил, как ей известно, что он тоже бог или, во всяком случае, ничуть не хуже…
В общем, внутри семьи мое поведение принялось как должный, свершившийся этап моего развития в сильного человека. Но родители все же радовались недолго, так как я уже сказал, что покинул институт, и пустился в люди, то есть стал дарить свою любовь тем, кто, как мне казалось, в ней много нуждался, а это были все мои многочисленные друзья из поселка, где я обычно проводил выходные и каникулы. Зачем мне идти в институт, когда я уже умнее всех? Что мне там дадут? Да и вообще – скоро буду деньги материализовать, да там всякое… Пусть учатся те, кто нуждается в этом образовании, у меня дела поважнее: мне чудеса делать и народ вести к ним сейчас нужно, а потом все знания мира обретутся мной из меня же, скрытых моих потенциалов, и только время должно подойти, надо дождаться. Так и бросил любимый институт и решил быстро на политике заработать.
Началась предвыборная компания, мать говорит: «Вот самые богатые люди города, только деньги осталось у них взять, да как?» Придумал я им агитаторов из сельской молодежи предложить, так и сделал: пришел к ним в контору и начал выступать, ошеломил, заинтересовал, пообещали приехать. Собрал молодежь, все объяснил, но пьяные все подростки – неорганизованные, пугливые. Взрослым друзьям сказал чтоб подходили. Собралась компания, совершенно разбитая алкоголем и наркотиками, и богачи приехали, все же подействовала на них сила маниакального убеждения. Чуть не проговорился им, что богом являюсь, когда убеждал.