очень хотелось, но доктор, как вы понимаете, имел в виду такой подсказкой совсем другое, а именно что Новый год в психбольнице это вообще еще та штука. Философия мне, конечно, помогала без меры в моем горе, но дома быть в праздник – святое дело, и, конечно, я надеялся до последнего.
А тем временем бред стал понемногу уходить, и я уже понимал, что находился в плену болезни, и уже соглашался со своим пребыванием в доме скорби. Меня радовало возвращение, и хорошее, уже трезвое настроение сопутствовало как будто развязке печального события. Вскоре я вышел домой. И тут приключилось мощнейшее потрясение, что-то внутри, похожее на рой пчел, обрушилось на меня с тревожными угрозами. Мысли и рвущиеся на части чувства были частью этого роя, его, наверное, основой, я не мог понять, что это за выразительная и давящая боль. Вдруг при всем этом удушающем, давящем кошмаре я видел себя совершенно малюсеньким, а эта черная туча так и жалила, не давая покоя, колола, желая просто окончательно уничтожить. Надо сказать, такого явления предположить невозможно. Это как если вас, например, возьмутся сильнейшим образом морально истязать, доводя до бешенства и мучений невозможных, ощущения которых, как думалось, никогда ни при каких обстоятельствах и представить не придется, если только при непосредственном вмешательстве чего-то в органику мозга. Я смотрел на руки и тело, чтобы удержаться в сознании, и не находил хоть какого-нибудь объяснения этой гадости. Все мысли были сосредоточены на этом с каждой секундой все более чернеющим и убивающим меня кошмаре, который доходил до ему нужных, максимально возможных для меня пределов мучений и терзал настолько свирепо, что я ощущал себя именно в руках самого настоящего палача. А деться от такой ситуации никуда не представлялось возможным. Конечно, родители рядом, вроде защита, но демон психотической депрессии был вовсе не подвластен чему-то извне и, казалось, совершенно знал это, злорадствуя в своем деле.
Да, вот такой симптом вдруг оказался в природе моей души. И никто не знал, как его вылечить, чем помочь, я по-прежнему принимал горсти лекарств, добавили антидепрессантов и вообще лучших препаратов, но силы болезни совершенно не считались с попытками врачей. Давило временами так, как если бы опять же какой-то гад топил, и вот-вот близился конец жизни, но вот вздох – и снова тянет к самой настоящей смерти. Я не принадлежал самому себе и требовал у родителей, чтобы нашли мне подобных, ведь есть же такие люди с похожими на мои страдания муками, ведь как-то это должно исчезнуть, может, они знают. Потом вдруг становилось легче, но с одной стороны. Раздражение этого адского роя тревожных ощущений отходило, но на место ему пришли плоды его зловещего вмешательства в сознание, это состояние «без-мыслия». Ощущения ужасные: я не чувствовал того, что вообще мыслю, и способность рассуждать утратилась, казалось, настолько, что внутренняя пустота, которая все время резко ощущалась,