и тут же окажешься в проигрыше в борьбе, забирающей последнюю волю твоего разума. Слабости мыслительных процессов, может, даже и нет, скорее, их постоянное усиление, но вот твой внутренний мир, в котором все происходит, не имеет прежних законов, и ты как будто совершенно потерян в чужой стране мучительных грез, инопланетном мире ужасов. И здесь не находишь не только знакомой логики, порядка течения внутренних психических реакций, но даже обязательное присутствие хаоса здесь на первом месте, невероятная запутанность всего как после или в момент вероломно вмешавшихся сил, целью которых было прямое насилие и просто уничтожение твоего комфорта, даже вообще всего в тебе, а именно когда-то связанных и приятных во многом переживаний.
Но надо как-то жить, и мне уже было спокойно, что не только один я подвержен такой катастрофе, значит, есть спасение, раз здесь нас немало и всех собрали с целью помощи и успокоения, а главное, есть те, кто прямо как ты здесь мучается. И вот я подружился с пацаном, который глядя на меня с совершенно ясным пониманием, ответил на мое восклицание «Как плохо!», что ему, мол, тоже, и мне подумалось, что ведь не легче, чем мне. Тогда наше внимание друг к другу стало поддерживать нас обоих, и мы, я думаю, таким образом и поправились. Целительная сила дружбы сделала необходимые душевные перевороты в нас, вытащив одного за другим из депрессии. Вдобавок мне был назначен литий для выравнивания настроения. Еще что немаловажно, я принялся читать книгу о подвигах человека, попавшего в мир зверей и выживающего там, найдя свое место. Тарзан поразил меня своим мужеством в столь грозной ситуации, и, надо сказать, сравнивая свои горести и проблемы с его, я набирался решимости и необходимой отваги, что, конечно, способствовало внутренней устойчивости. Но поправился я некоторым образом не так, как это можно себе представить, я переменил депрессию психоза на легкий маниакальный подъем, то есть ремиссию. Врачи наших клиник до сих пор уверены, и это преподается даже в университетах, что только ремиссии возможны в случаях маниакально-депрессивного психоза, о полном здоровье то есть и речи не может быть, раз сошел с ума, значит навсегда. И вот на тот участок времени моей жизни это совершенно распространялось, я пребывал теперь вслед за депрессией в несколько веселом расположении духа, но, надо сказать, достаточно продуктивно все же себя вел.
2. Ремиссия
Меня выписали, сказав родителям, что за шуточками, которые я стал отпускать, нужно все же присматривать. Неплохо теперь выстраивалась карьера и складывалась личная жизнь. Ремиссия – это все же болезнь, ее продолжение, но самое спокойное. Специалисты мне объяснили, что некоторые люди даже проживают жизнь до конца в таком состоянии. Я тогда считал это здоровьем и вообще думал, что полностью поправился, покинув стены больниц, ведь достаточно легко знакомился с девушками и без особого труда учился в институте по специальности