и «шнырей». – Такая вот колбаса с глазами.
Он нервно поглаживал в сауне восьмиконечные звёзды на нагло выпирающихся ключицах. Странности смотрящего становились всё более и более заметными немногочисленным окружающим. То ли он сходил с ума, то ли что-то чувствовал – было не ясно. В общем, с кем поведёшься. Но вор оставался вором даже будучи явно не в себе и к нему неизменно прислушивались те, кто в преступной иерархии стояли на несколько ступеней ниже.
– Есть от чего метать икру. Румын косяков не порит, – прошептал прыщавый «шнырь» коренастому собрату с таким количеством наколок на теле, что ему однозначно позавидовал бы любой якудзе.
– В натуре, – тявкнул одолеваемый чесоточным клещом полнолицый «шестёрка», маскируя свой недуг за дёргаными движениями.
– Да ты не дрейфь, «афиша», а то весь издёргался, – принял за волнение заболевание собрата по «удаче» «шнырь».
И так далее, и тому подобное. Ожидание антихриста было повсеместным, но только этому странному городу было суждено его дождаться. Пролетариат, руководимый атеистами-коммунистами, в своё время, сделал всё от него зависящее, чтобы тот пришёл. Несмотря на эволюционную трансформацию, явные, а в основном тайные, приверженцы ещё далеко не такой ветхой идеи Коммунизма калечили и продолжают калечить наивные слабые души самой изощрённой пыткой – правдой стадной справедливости и безапелляционного атеизма.
Были, есть и будут другие бесхребетные формы правды. По сути, всякая правда – это не более чем поощряемая современниками ложь, порицание которой не означает невозможности её последующего превращения в очередную, почти или даже абсолютно голую, правду, недаром изображаемую римлянами с эротической аллегоричностью в виде обнажённой женщины. Без умолчания и прикрас, как есть, без обиняков – это ли не попытка приблизиться к Истине. Правда попытка слабая.
Благодаря подобным правдивым метаморфозам, стадо превращается в массы, массы – в толпу, толпа снова в стадо. И так по кругу. Эволюционируют исключительно пастухи, по своему усмотрению меняя пропорции лжи, предназначенной, но не предначертанной, простодушным овцам.
Этот круговорот, медленно, но уверенно превратившийся в миропорядок, очень удобен власть имущим, потому что позволяет применять универсальный метод воздействия на массы – метод «кнута и пряника», который в английском варианте звучит менее благозвучно, зато более сексуально – «морковки и палки».
Именно дозировка «пряника» и «кнута» или «морковки» и «палки» формирует соответствующий политический режим: от охлократии, отбирающей угощение у тех, кто ещё недавно грозил народу наказанием, до тоталитаризма, дающего страждущим ровно столько пищи, сколько необходимо, чтобы те не умерли с голоду. А чтобы не возникало желание употребить более положенного – в ход шёл «кнут» или «палка». Это как вам будет угодно. В итоге, наказание одних превращалось в зрелище для других…
С древности