на поверхности огромного бумажного листа, то распадаясь на разбросанные по белой плоскости буквы, то возникая из их роя. Мелькнула догадка, что наваждение кончится, если буквы сложатся в какое-то главное слово – но этого слова он не знал… Переживание было коротким, но пронзительно-жутким, словно он вспомнил страшный сон, который снится ему каждую ночь, но забывается каждое утро.
Ариэль наморщил лицо в сострадательную гримасу.
– Это вам неприятно, – сказал он, – потому что вы, вне всякого сомнения, тешили себя совсем иными мыслями о своей природе. Но именно так обстоят дела.
– Вы говорили, я не ваша выдумка.
– Вы не моя выдумка, совершенно верно. Как я уже говорил, ваш отдаленный прототип – писатель Лев Толстой. Но во всем остальном вы просто герой повествования, такой же, как Кнопф и княгиня Тараканова. В настоящий момент я вступаю с вами в контакт с помощью уже знакомой вам каббалистической процедуры.
– Но ведь вы намекали… Вы говорили о загробном воздаянии, положенном писателю. И дали понять, что я как раз и претерпеваю такое наказание.
– Ничего подобного. Я всего лишь пересказал вам слова моего дедушки о природе литературных персонажей. Сам я не имею понятия, правда это или нет. Но даже если все именно так, покойный граф Толстой может с одинаковым успехом оказаться не вами, а Кнопфом или кем-нибудь из амазонских убийц.
Подождав немного и поняв, что Т. ничего не скажет, Ариэль продолжал:
– Позвольте принести вам извинения за случившееся в мое отсутствие. Это все Митенька. Я, если честно, недоглядел.
– Что за чушь вы говорите, – сказал Т. – Какой еще к черту Митенька?
– Не знаю даже, как начать, – вздохнул Ариэль. – Хочется верить, беседа с княгиней Таракановой подготовила вас к подобному развитию событий. Хотя, конечно, подготовиться к такому трудно.
– Выкладывайте.
Император на портрете закрыл глаза и несколько секунд думал, подбирая слова.
– Скажите, – заговорил он, – вы когда-нибудь слышали про машину Тьюринга?
– Нет. Что это?
– Это из математики. Условное вычислительное устройство, к работе которого можно свести все человеческие исчисления. Если коротко, каретка перемещается по бумажной ленте, считывает с нее знаки и, подчиняясь некоему правилу, наносит на нее другие знаки.
– Я слаб в точных науках.
– Ну представьте, что железнодорожный обходчик идет вдоль рельсов. На шпалах мелом нарисованы особые значки. Обходчик заглядывает в специальную таблицу соответствий, которую ему выдает железнодорожное начальство, и пишет на рельсах требуемые буквы или слова.
– Это уже легче, – сказал Т. – Хотя от таких обходчиков, я полагаю, и бывают все крушения.
– Писателя, – продолжал Ариэль, – можно считать машиной Тьюринга – или, то же самое, таким путевым обходчиком. Как вы понимаете, все дело здесь в таблице соответствий, которую он держит в руках. Ибо знаки на шпалах практически не меняются. Впечатления от жизни одинаковы во все времена – небо синее, трава зеленая, люди дрянь, но бывают приятные