наш животворный глас
И никогда вы не поймёте
Ни листьев предрассветный шум
Ни пенья птиц
Мне жаль вас, люди…
Ведь что для вас осенний лепесток
Парящий нежно по ветру?!
Что ласточка, так ратующая воле?
Манящий клик весных лугов?
И соловьина трель, щемящая родное?
Довольно, написал я стих
И плох, и жалок, и смешон… возможно
Не нужен никому, но мне
И я горжусь стихом, он мой единственный
Запечатлеть посмел прекрасное мгновенье
Коль скоро снизошло мне вдохновенье
Быть может бездарь я
Бунтарь, никчёмыш, пустослов
Но счастлив тем
Что вырвался мой крик остервенелый
Вот вырвался назло вам всем —
Благоразумным, людям дела
Живёт ещё надежда в теле бренном
Зажечь огонь в сердцах окаменелых
Я возвращаюсь в детство
К мечтам и первым воспареньям
Так сладостно лелеявшим мой ум
И снова буду я летать до солнца
И дёргать звезды наобум
Джон лёг в постель, но долго ещё лежал без сна, его немного трясло всем телом, мысли путались. Прошло наверное часа два, прежде чем он усталый, измученный, но блаженный, погрузился в объятия Морфея.
Последний Союз Духа
Прошло три месяца с тех пор как Джон пошёл в колледж и познакомился с Уолтером и Анной. Было начало декабря, стояла мягкая, не ветряная погода, и Джон часто выбирался в лес или парк полюбоваться заснеженными деревьями и полянами. Так он любил набираться вдохновения для своих произведений. За это время он прослушал уже много музыки, которую периодически предлагал ему Уолтер. Больше всего его зацепили Битлз и Пинк Флойд. Под влиянием именно этой музыки стало формироваться новое мировоззрение Джона.
Уолтер постепенно учил Джона игре на гитаре – сначала простейшим аккордам, потом перебору – арпеджио. Никаких нот они не признавали. Джон вообще был далек от классической музыки и времён её создания. В голове его вертелись идеи и лозунги 60-х, эпоха цветов жила в его сердце. Пышным цветком расцветало в нём желание изменить мир, ибо прикоснувшись к красоте мира, Джон уже успел немного познать и души людей и житие их. И видел он, что люди чураются, сторонятся этой красоты, что живут и умирают они по каким-то своим нелепым законам, далёким от путей красоты и истины… Джон уже знал, что делают с теми, кто выбивается за рамки правил, кто живёт так, как не принято в обществе. Да, всё это смахивало на детский лепет, – то, как отбирали его телескоп и потом били его ремнём, но тогда ему это детским совсем не казалось. Вмешались в его мир, попрали его свободу! Приказали делать так, как принято, как нужно, как делали от веку!..
Теперь Джон повзрослел и смотрел на мир уже не так по-детски. Прибавилось забот и обязанностей, а самое главное, пришло понимание, Знание, но оно же суть