Чарльз Мореход! Тот свет, что был тебе путеводной звездой, исходит не из глаз моих. Он лишь проходит чрез них, беря начало в недостижимых далях. Свет этот был маяком тебе, он привёл тебя ко мне, ибо открыто мне, что Путь наш к тому свету отныне лежит вместе.
– О, лучезарная Арталиэн, я построю прекраснейший из всех кораблей, и вместе, на нём, мы будем вечно плыть к тому свету. Ибо это открыто и мне, Чарльзу Мореходу.
– В то время в этом особняке проходила выставка моих картин, вот одна из них – с парусником на краю горизонта – и притянула Чарльза Морехода. Я чувствовала, что это особенная картина, но до поры не могла назвать причину. Вообще же, – и тут тётя Дженни загадочно посмотрела на Джона, – многое изменилось с тех пор, как Уолтер познакомился с Джоном. Я предчувствовала перемены, но не могла сказать, когда именно они начнут происходить. Джон был их вестником, той первой ласточкой, радостно огласившей вешние поля… я вижу, его ждёт высокая судьба. Пойдёмте, я покажу вам эту картину.
Они спустились на первый этаж, прошли гостиную и вышли в другой просторный зал, размерами превышающий даже залу Анны. Здесь было огромное множество картин – они были развешаны на стенах, стояли на полу, в углах. Большие резные окна окаймляли тяжёлые синие портьеры, а посреди комнаты стоял мольберт.
– Прошу сюда! – тётя Дженни подвела всех к одной из картин на стенах. – Вот он, Фрегат Последней Надежды.
Джон стоял как заворожённый. Он соединился с этим светом, исходящим из-за горизонта и потянулся к нему. И море на картине внезапно ожило, и он услышал зов его. Закачались пенистые барашки волн, отливая ослепительной бирюзой, и солнечные блики заиграли на них, замерцал призывно маяк из-за края мира. И Джон потянулся к нему. Но над бескрайним океаном разнеслись вдруг пронзительной болью четыре ноты27, проникшие в самые глубинные кладовые его сознания – и они позвали его обратно. И понял Джон, что то был не его Путь и возвратился в мир людей. Он был очень взволнован, слезинка стекала по его щеке, он судорожно вздохнул и встретился взглядом с Арталиэн.
– Не печалься о том Пути, – тихо произнесла она, – что не можешь разделить. Ты тоже идёшь туда, но у тебя своя дорога, и кто знает, сколько ещё великих свершений ждёт тебя здесь, по эту сторону мира.
Они осмотрели другие картины в зале, после чего тётя Дженни предложила всем пройти наверх – пришла пора подкрепиться добрым чайком. За круглым столом было уютно, аппетитно смотрелся пирог, приготовленный хозяйкой. В камине гуляло весёлое пламя, Анна расставляла чашечки. Большой самовар возвышался на столе и пыхтел словно котёл старого паровоза. Чудная картина…
– Пирог превзошёл все мои нескромные ожидания, леди Арталиэн, он великолепен, – и довольный Уолтер потянулся за очередным кусочком.
– Да, Уолтер прав. Давненько мне не приходилось пробовать такой славный каравай! – дядя