target="_blank" rel="nofollow" href="#note23" type="note">23; тихонько пели втроём, слушали Битлз, The Kinks, The Searchers, The Animals, The Who и другие команды той замечательной эпохи.
Вместе с радостью новых открытий, Джон познал и страдание. Теперь он смотрел на мир гораздо шире, чем полгода назад. Он видел, что творится с миром – войны, насилие, тоталитаризм, сплошное падение уровня культуры и нравственности. И он переживал всё это, он словно нутром чувствовал боль мира, страдание, стоны Земли, раненной человеческой глупостью. Теперь Джону открылись помыслы большинства живущих на планете, они были просты до безобразия – самосохранение, продолжение рода, обустройство собственного быта, накопление богатств на безбедную старость и прочее. Как он ни старался, так и не смог осознать и принять он чаяний этих людей. Да, возможно, то, чем они жили, было вещами важными, но как можно жить, сознательно отказываясь от всего прекрасного, созданного природой и людьми? Жизнь ли это, или только обозначение, биологический признак принадлежности к миру живых? Джон жалел людей, он начал верить, что своим творчеством и самопожертвованием разогреет холодные сердца, и разгорится тяга людская ко всему прекрасному. Часто ночами скорбел он о людском духе, так просто поддавшемся мнимым, примитивным радостям жизни. Гуляя вдоль заполненных транспортом городских улиц и направляясь к Рибблтонскому парку, Джон размышлял о том, что люди создали дома из бетона и камня, машины из стекла и металла. Наукой открыты многие законы физики и химии, человеку практически подвластна материя. Триумф человеческой цивилизации – города, машины, самолёты, корабли, электронно-вычислительные комплексы – Джон поднимал взгляд к небу, к этой прозрачной непостижимой синеве, – и понимал, насколько искусственны, далеки от природы все эти достижения. Холодное зимнее солнце и глубокое, прозрачное, бездонное синее небо. Как могут все эти созданные человеческим умом вещи заменить первозданную, нетронутую тленом дивную красу, так щемящую сердце и пробирающуюся в самые потаённые уголки души? Джон многое отдал бы за кусочек того зимнего неба, за возможность чувствовать его и быть ближе к нему. Ему и нечего было отдавать, всё материальное для него почти перестало существовать. Постоянными его спутниками стали теперь ожидание чуда и горечь невосполнимой утраты, неизлечимой временем. Страдания за мир переносились им как собственное горе, словно это горе растянулось во времени и происходит для него здесь и сейчас. И каждый день приближал что-то важное, светлое, Джон чувствовал приближение долгожданного исцеления для мира. Он не просто верил в чудо, он точно знал, что скоро оно произойдёт и мир преобразится. И отдавал все свои внутренние силы для скорейшего осуществления этого деяния. Исчезнут боль и страдание, старение материи, люди уверуют в любовь и станут ценить друг друга. Канут в лету и останутся только на бумаге человеческие пороки, долгие тысячелетия мучившие род людской. Мир навсегда преобразится