Велоспорт – это замкнутый маленький мир, в нём практически не бывает тайн. Все знают друг друга, и все знают друг о друге всё.
Всем уже известно, что я бросил спорт, что у меня травма ноги, что мне противопоказаны круговые движения. Я сам это придумал. И теперь доказать обратное будет очень непросто. Я сам загнал себя в ловушку, сам создал безвыходную ситуацию.
«Я хочу помочь тебе, Володя…» – сказал по телефону тренер.
– Чем ты можешь помочь мне, Иван Трофимович? – прошептал я, глядя на мёртвый телефон. – Всё, что мог, ты уже сделал, и помочь мне теперь невозможно.
*
Тогда я действительно думал так, и мне не оставалось ничего другого, как погружаться дальше в бездну своей безысходности, не видя для себя никакого выхода.
В тот день я находился в квартире один, до вечера было далеко, оставаться в таком состоянии в замкнутом пространстве было трудно, но и идти куда бы то ни было я не мог – я боялся встретить на улице знакомых мне людей.
В тот момент любое общение, любые вопросы, обращённые ко мне, любое вмешательство в мою жизнь были для меня неприемлемы. Мне нужно было оставаться одному, пока мрак, накрывший меня, не отступит.
Я лежал на кровати, пытаясь вспомнить что-то из прошлого, что-то, что смогло бы отвлечь меня, но всё, что приходило на ум, было менее ярким, чем моё теперешнее
состояние. Измучив себя бесполезными попытками, я незаметно для себя уснул, и мне приснился сон.
Сон №1
Ночь.
На небе полная луна.
Я бежал по заснеженным дорожкам старого парка, чувствуя невероятную силу. Она переполняла меня, делая тело подвижным и почти невесомым.
Я совершенно не устал, хотя и бежал очень быстро и достаточно долго. Настолько быстро, что белый пушистый снег, не притоптанный на обочинах дорожки, собирался за моей спиной в хитрые завихрения, которые следовали за мной по пятам.
Я очень спешил: я знал, что там, на дальней аллее, меня будет ждать она, и я знал, что долго она ждать не станет – если я опоздаю, она уйдёт. – Уйдёт, так и не дождавшись, а проход закроется.
Вот и последний поворот. Впереди серой стеной вырос забор, перед ним канава, в которую я угодил когда-то, поскользнувшись на повороте.
На пересечении дорожек я не увидел никого.
– Неужели ушла? – прошептал я.
Остановился.
Снежная пыль, следовавшая за мной, догнала, окутала белой пургой, мешая хоть что-то разглядеть.
– Кхе… хе… е… – услышал я каркающий, знакомый смех из-за снежной завесы.
– Явился-таки, – сказала она. – А я не чаяла уже и встретиться.
Снег постепенно осел, и из-за него проступили знакомые черты. Всё тот же поношенный ватник, на ногах валенки, цветастый блёклый платок, обрамляющий улыбающееся старческое лицо. На этом лице выделялись большие чёрные глаза с красными отблесками закатного солнца, пристально