представлялось многодетному Еросиму. Но разве можно было судить за это стариков? Нет! Только жалеть! Однако Еросим и знать не знал, что Кульбачи затевают ссоры не от собственной скуки, а исключительно для ублажения соседей. Сами они скучать и хандрить не умели, вернее научились разнообразить своё бытие и развлекать себя по собственному вкусу. Спровоцировав ссору, Кульбач нередко потом сам попрекал бабку, что та чересчур рьяно реагирует на невинные шутки, пугая соседей.
Кульбачиха: А терпеть такое можно?
Кульбач: Показушно всё и ложно.
А неправдошное чувство —
Как фальшивое искусство.
Поталантливей старайся.
Кульбачиха: Сам, смотри, не заиграйся!
Подцеплю щас на ухват!
Кульбач: Да, не бис и не виват!
Оставшись в одиночестве, Кульбач заметил любопытствующий взгляд соседки и покричал ей через улицу.
Кульбач: Как здоровье, Нила-Сила?
Всё узрела, всё вкусила?
Силовна: Ой, да больно было надо!
Тут у нас своя ограда.
Кульбач: Ниловна, следи зорчей,
Чё и как у Кульбачей.
Можешь чё-то пропустить —
И себя же не простить!
Рассердившись, Силовна поспешила скрыться в доме.
Оставшись один, Кульбач разразился длинным монологом, затем принял решение, что ему пора себя взбодрить, ибо разыгранный спектакль утомил старика.
Кульбач: Жизь идёт своим теченьем:
Развлеченье с огорченьем.
Ну-у, коль высший суд решён,
Приговор провозглашён:
Раем дед отринутый,
В ад навечно кинутый —
Это дело надо вспрыснуть,
Чтоб и вовсе не прокиснуть!
Чарка просится в десницу,
Раскудрит тя, рукавицу!
Нет препятствий больше деду.
Чарка ценится к обеду,
Как и ложка – вот в чём соль.
Тем красна моя юдоль.
Я изведал досконально.
Хоть, конечно, персонально
Каждый к этому придёт —
Понимание найдёт,
Постигая истин суть.
Коли нет – не обессудь!
Тут —дано аль не дано.
Если уж обойдено —
Лапки кверху и смирись!
Знать не надобно. Утрись!
Пусть старуха кóсится,
А душа-то просится.
Вот кто мой руководитель,
А не бабка – старый бдитель!
И Кульбач, прислушавшись к внутренним желаниям своего организма, поспешил к дому, припадая на повреждённую ногу.
Кульбач: Как говаривал сам Пушкин,
Наливая для старушки:
«Выпьем с Богом. Так милей!
Сердцу станет веселей!»
В размышленьях день пройдёт.
День за днём слагает год.
Кап, да кап – полна баклага.
Есть спасительная влага,
Что расцвéтит бытиё.
Очень нужное питьё!
Вот она моя заначка!
Не нарыла, знать, варначка!
Ишь, не конхвисковано!
Оставлять рискованно.
Если