уже до дневника добрались.
– Это я настоял, чтобы дневник приобщили к делу. Вы не ответили на вопрос. Для чего вы вырывали страницы?
– А для чего вообще уничтожают документы? Естественно, чтобы скрыть нечто, что могло бы меня скомпрометировать.
– Что именно, доктор Арнесон?
– Это подробности моей личной жизни, которые вас, инспектор, не касаются, – кисло отозвался доктор. Арест и допросы начали сказываться на нём – он был бледен, под глазами у него обвисли мешки. Держался он по-прежнему отчуждённо, и было ясно, что на вопросы он отвечать не хочет.
– Что вас могло скомпрометировать? Переписка с богемной девицей, которую вы даже, если верить вам, никогда в жизни не видели? Если вы настолько щепетильны, то почему не уничтожили весь дневник и все письма?
– Потому что компрометирующие подробности содержались именно на этих страницах, – не моргнув глазом ответил Арнесон.
– Было ещё что-то, помимо мисс Крейн?
– Нет, это касалось только меня и мисс Крейн.
Уверенный тон его ответов начинал выводить Каннингема из себя. Инспектор подтянул к себе графин с водой и налил полный стакан. Выпив всё залпом, он продолжил допрос.
– Как понимать заявление вашего ассистента Стивена Роу, что мисс Крейн шантажировала вас?
– Бедняга Роу… – вздохнул доктор. – Я его не виню, он просто попытался переложить на привычный язык вещи, которые настолько непривычны, что описать их затруднительно.
– Так шантаж был или нет?
– Если это можно назвать шантажом. У Каролины не было корыстных интересов – она действовала из чисто идеалистических соображений и в меру своего понимания истины. Я не сразу её раскусил.
Доктор откинулся назад на стуле, бесцельно разглядывая выкрашенные жёлтой краской стены допросной. Инспектор вглядывался в его лицо, ожидая какого-то знака, слабины, которая может надорваться. Но уцепиться было абсолютно не за что. «Неужели он вправду невиновен? – удивлённо подумал Каннингем. – Или же дьявольски хитёр?»
– Но вы не отрицаете, что мисс Крейн могла разгласить некие сведения, которые повредили бы вашей репутации?
– Именно так, – кивнул доктор.
– Это было нечто противозаконное? – Каннингему показалось, что он начал понимать. От близких друзей доктора он слышал, что тот был довольно равнодушен к женщинам – до встречи с Каролиной Крейн. Но что, если его отношения с мисс Крейн были вовсе не любовными? Что, если они служили ширмой для чего-то другого, нарушающего законы природы и общества?
Доктор вдруг рассмеялся. Странным блеющим смешком, неожиданным при его низком голосе и сухой манере говорить. Глядя на ошеломлённого инспектора своими прозрачными бледно-синими глазами, он произнёс:
– Если б я знал! Случай настолько необычайный, что в современном законодательстве он попросту не предусмотрен.
– То есть вы не… ээ-э? – Каннингем, привычный к расследованию убийств, спотыкался, когда речь