верно. Большего я вам сказать не могу.
– Короче говоря, мисс Крейн утащили феи, но вы стесняетесь называть их феями?
Арнесон прикрыл глаза.
– Неостроумно, инспектор, – тихо проговорил он. – Вы даже не пытаетесь вникать в суть того, что я вам сказал. Какой толк, если я скажу вам больше? Вы сами не хотите меня услышать.
«Топчемся на месте», – сердито подумал Каннингем. Он решил сменить тему.
– Как вы считаете, а ваш ассистент Стивен Роу мог убить её?
Доктор вздрогнул, как от удара электрическим током; его зрачки расширились.
– Вы шутите? Теперь и бедняга Роу стал подозреваемым?
– Официально – пока ещё нет, – внушительно сказал Каннингем. – Но всё к тому идёт.
– Да нет же, это чепуха, – страдальчески сморщившись, проговорил Арнесон. – Оставьте его в покое. Вся его вина в том, что он спал с Каролиной. Разве теперешние законы это запрещают?
– Что вы имели в виду под «теперешними», доктор Арнесон? – по-ястребиному наклонив голову, спросил инспектор. Доктор снова скривил лицо.
– Берёте на себя мою профессию, инспектор? Не придавайте слишком большого значения обмолвкам.
Инспектор пропустил его слова мимо ушей.
– Вы имели в виду, что в другие времена связь Роу с мисс Крейн подлежала бы наказанию? Поясните.
– Поймали, дорогой инспектор, – Арнесон вымученно ухмыльнулся. – История знает немало примеров чересчур строгого отношения к связям между мужчиной и женщиной. Например, в средневековье мужчину могли сжечь на костре за связь с еврейкой.
– Не пытайтесь морочить мне голову, – проворчал Каннингем. – Каролина Крейн не еврейка.
– Она нечто похуже, – загадочно отозвался доктор. Каннингем беспокойно всмотрелся в его лицо. Неужели всё-таки сумасшедший?
– Вы настаиваете, что мисс Крейн представляла из себя нечто сверхъестественное? И этим объясняется её исчезновение?
Арнесон опустил кудрявую голову и прикусил губу.
– Я же сказал, я не люблю слова «сверхъестественное». Но если вы не можете мыслить в других категориях, то, если угодно – да.
– Ясно, – сквозь зубы процедил инспектор. Его скепсис был слишком очевиден. Не поднимая глаз, Арнесон сказал:
– Я предупреждал, что вы мне не поверите. Прошу вас, позвольте мне не рассказывать вам больше.
– Что ж, доктор, – прищурился Каннингем, – не хотите говорить – не надо. Смею вас уверить, мы и сами до всего докопаемся.
Он сделал констеблю знак увести подозреваемого. Оставшись один в холодной допросной, в режущем глаза свете газового рожка, он потёр рукой висок и полез в карман за баночкой аспирина.
10. Из дневника Сигмунда Арнесона
24 июля 1923. Что за мучительство? Она нарочно затягивает с ответами. В чём смысл? Если она хотела преподать мне урок, то хватило бы и одного раза. Подозреваю, что она догадывается, как я извожусь в ожидании её писем, и получает удовольствие от моих мучений. Я недооценил её проницательность