в облике Майкла не было. А если и было, то чуть-чуть… На уровне, который не подвластен невооруженному самым мощным электронным микроскопом глазу. Полгена… или даже четвертинка гена. Скорее – осьмушка. Не более. И то – при самом удачном раскладе.
Майкл оказался негром средних лет. Красная бейсболка, джемпер, джинсы, кроссовки. Одна сумка средних размеров через плечо.
– Ты написал «негр»? – прямо сейчас возмущается Ангел-Хранитель. – Ты что творишь? Срочно прикрой глаза ладонями, и засунь голову между колен. И молись, молись!
– ЧТО?! Совсем сбрендил? – прокричал я на Ангела. – Да, я видел в Интернете баннер сайта, где учат искусству самоудовлетворения… Но я не готов к таким извращениям.
– Ты не понял, – ответил Ангел. – Сейчас тебя покарает великий бог политкорректности! Небеса развернутся, и молнии полетят, как ракеты «Першинг». Ты… ты написал – «негр», и даже не покраснел. Да? Ты – грешник.
– А ты – мудак! Я ребенок, выросший в Советском Союзе! Я читал «Хижину дяди Тома», я плакал, читая ее… На политинформациях учителя рассказывали нам о «неграх», которых угнетают капиталисты. И ты думаешь, что я смогу так запросто перестроиться? Ха! Поверь, легче приватизацию снова замутить. Давай еще кино «Десять негритят» переименуем? Ага, попробуй, если языка не жалко, а я свой ломать не намерен. И… Ангел, считай, что я протестую таким способом против внешней политики США. Пока они не перестанут подкладывать нам свиней. Да, таким вот некорректным способом протестую. И не отвлекай меня больше, пожалуйста…
Какой к черту расизм! О чем вы? Никогда не страдал расизмом, но путешествие по провинции с американцем – это одно. Он может сойти за нашего, если, конечно, не будет сильно раскрывать рот. А вот путешествие с негром-американцем… Согласитесь, задача усложняется. Вот что моя дорогая бабка Ульяна скажет? У нее и телевизора-то нет. Может, она и не ведает, что на земле существует еще пара рас? Она ведь дальше деревни не выезжала, со времен оккупации… как бы не испугалась.
В общем, когда он подошел ко мне, я подумал: «Надо же какой парень любознательный! К азбуке русской стремится!» А он пальцем по буковкам водит, губами шепчет, улыбается.
И говорит, грязновато, с жеванным акцентом, но на удивление неплохо:
– Здравствуйте! Я Майкл.
Вот тогда-то я и онемел. А он картонку до конца дочитал. Испугался чего-то, по глазам видно, что не по себе ему стало.
– Я… не понимаю… Капитан Сорокин? Да? Я ошибся? Я ухожу…
По уму – надо бы, чтоб пошел. Куда-нибудь подальше – обратно, через терминал к самолету, по трапу, в кресло, над океаном. Но ведь совесть потом меня замучает, будет грызть, терзать ночами. Тем более – скорыми осенними ночами, самыми сложными, по опыту знаю, для совести. Да и сейчас… Приеду домой, и вроде все нормально… «Сотик» водки пропущу. Спать лягу… И вот мысли нарисуются, обязательно. Тревожные мысли, как комары через форточку, налетят стаей, чтобы кровушки моей