и переночевать. Товар на любой вкус. Это возмутительно. О чем я думал!
– Вы собирались рассказать… – напомнила Софи.
– Почему он ждал три дня. Потому что столько ему потребовалось, чтобы состряпать повесть на тему, проскальзывающую в «Саймоне». Он попросил меня прочесть ее и дать отзыв. Теперь я совершенно уверен, что он вскрыл мой кейс, прочел рукопись и целенаправленно сочинил свой опус. Там присутствовали все характерные черты, только я был слишком глуп, чтобы их заметить. Я дал свой отзыв и указал, как на забавное совпадение, на сходство. Мы были в ресторане, и он сказал об этом каким-то своим друзьям. Позднее, в тот проклятый вечер, он сказал и другим людям. Раздул из этого целую историю.
Грант замолчал. Запоздалый конный экипаж процокал по улице под их садиком. Где-то совсем вдалеке полилась итальянская речь, дополняемая свистом, смехом и отрывком песни. На площади Навона водитель переключил скорости и нажал на газ.
– Кажется, я начинаю понимать, – проговорила Софи, – почему вы миритесь с… сегодняшним днем.
– Начинаете понимать! – взорвался он. – Да, вы начинаете понимать. Вы еще и половины не слышали, но, ей-богу, вы действительно начинаете понимать.
Он с треском ударил кулаками по столу, и их кружки для зубных щеток звякнули друг о друга.
– Прошу прощения, – раздался за французским окном пронзительный женский голос, – но не слишком ли многого я хочу, когда прошу чуточку элементарной любезности и вежливости? – И добавил в приступе гнева: – Если вы не можете разговаривать тихо, заткнитесь и проваливайте!
V
Утро было уже в самом разгаре, когда Джованни и Кеннет Дорн с леди Брейсли, подпираемой с боков и поддерживаемой под мышки и не столько ведомой, сколько несомой, пересекли вестибюль отеля и вошли в лифт.
Черноглазые уборщицы переглянулись с ночным портье, который собирался сдавать дежурство. Мужчина с пылесосом наблюдал за их проходом до лифта, а потом вошел вместе с ними и, повернувшись спиной и отводя взгляд, довез до нужного этажа. Завидя их приближение, горничная открыла дверь в номер люкс и поспешила прочь.
Леди Брейсли усадили в кресло.
Кеннет пошарил в карманах, ища бумажник.
– Вы уверены, точно? – обратился он к Джованни. – Все будет нормально. В смысле… вы понимаете?..
Джованни, с проступившей на подбородке и скулах щетиной, а в остальном выглядевший безупречно, сказал:
– Совершенно уверен, синьор. Синьор Мейлер полностью мне доверяет.
– Да… но… понимаете? Эта история с… ну, с полицией… он что?..
– Я с радостью все улажу.
Они оба посмотрели на леди Брейсли.
– Придется подождать, – сказал Кеннет. – Все будет в порядке, я обещаю. Позже. Скажем, сегодня днем, когда она… понимаете?
– Как только возможно. Задержка нежелательна.
– Хорошо. Хорошо. Я понимаю. Но… вы же видите сами, Джованни.
– Синьор, я уже понял.
– Да. Ну а пока… вот.
– Вы очень добры, – сказал Джованни, с бесконечным апломбом беря свои грязные деньги. – Я вернусь в