почерком была начертана одна-единственная фраза:
«Вы не старый, и уж тем более не хлам. Х.»
Всю неделю лил дождь. Казалось, что людей ожидал ещё один библейский потоп. Вот только в этот раз никто не удосужился предупредить. Да и зверьё по парам не собирали. Мда. Как-то в этот раз всё неорганизованно получилось.
Хельга посмеялась над своими мыслями и волчицей юркнула под козырёк родной пекарни. Вот теперь можно было и передохнуть, и собраться с мыслями. А заодно и перекусить любимой выпечкой, по которой девушка безумно соскучилась за прошедший месяц.
Зайдя в магазинчик и сделав заказ, художница села за столик у окна, выходящего на её дом.
Интересно, как там поживает старина Ханс? После небольшой выходки с картинами и квартирой у девушки появилась работа в соседнем городе, и ей пришлось срочно выезжать. Так что когда она не пустила Ханса на порог квартиры, заявив о занятости, она, в общем-то, и не врала даже. Просто опередила события. Потому и полной реакции военного она ещё не знала.
Хотя ему точно должно было понравиться. Тем более что в период отсутствия она постоянно присылала ему фотографии мест, в которых бывала. Это, конечно, не картины, но тоже неплохо.
Всё так же улыбаясь, девушка обратилась к полноватой хозяйке пекарни, с которой была дружна, интересуясь, как поживает старина Ханс.
Внутри у неё что-то оборвалось, когда она услышала ответ:
– Он умер… Сердце… Неделю уже как…
Взятыми у хозяйки ключами Хельга открыла старую дверь и вошла внутрь.
Ничего не изменилось. Да и что могло измениться за неделю? Время в квартире словно застыло в тот момент, когда умер её хозяин. Всё осталось таким же, как и при жизни военного. Только подаренные картины общим скопом стояли в углу.
Как рассказала хозяйка, сын герра Ханса даже толком не был в квартире. Только распорядился забрать всё ценное.
Хельга усмехнулась. Видимо, её картины под определение «ценное» не подпадали.
«Старина Ханс… Тебя не брали ни вражеская сталь, ни свинец… Но смогла победить глупая болезнь…»
Девушка стояла в центре комнаты и медленно поворачивалась вокруг своей оси, взглядом впитывая самые незначительные подробности скромной обители.
Кровать, застеленная по военным нормам.
Антикварный шкаф, в котором, Хельга точно знала, хранилась старая офицерская форма Ханса.
Письменный стол, прибранный с фанатичной педантичностью.
Хельга остановила взгляд. Как-то дико и неуместно во всём этом порядке смотрелся обрывок бумаги канареечного цвета.
Девушка подошла к столу и взглянула на нетронутый листок. Строгие, колкие буквы украшали его:
«В твоих картинах я смог по-настоящему ЖИТЬ. Тогда. Сейчас. Всегда».
Очередной холст полетел в дальний угол квартирки. Уже приличное количество его «собратьев по несчастью» занимало всё пространство маленькой