правила бытового поведения, исторические традиции, обряды и, разумеется, основные языковые структуры»6. Вокруг ядра есть некий защитный пояс, который является своего рода фильтрующим механизмом, защищающим ядро от атак других культур. Хорошим примером взаимодействия ядра и защитного слоя, согласно Ракитову, являются процессы XVIII – XIX века7:
Французский язык, внешние правила поведения, европеизированный быт, платья, планировка новых городов, зданий, организация армии, официальных административных структур и т. д. имитировали или воспроизводили западные культурные и цивилизационные стандарты, но при этом ядро культуры, весь строй народной жизни, а также внутренняя интимная жизнь так называемого образованного общества оставались неизменными и представляли собой матричное воспроизводство стабильных норм и эталонов, содержащихся в ядре культуры.
Уже тут прослеживается модель креста, где защитный слой это горизонталь, тогда как ядро это место пересечения горизонтали с «сакральной вертикалью». Под сакральной вертикалью Цымбурский понимал «совокупность верований, которые соотносят существование этого человечества с последними смыслами и причинами бытия человеческого рода». На основе этого очевидно, что есть народы периферии, а есть и народы вертикали, о чем и писал Цымбурский. Так вот, Ракитов хотел заменить русское культурное ядро, состоящее из вертикальных ценностей, на искусственное ядро европейских, горизонтальных ценностей. Он откровенно пишет в академическом журнале8:
Трансформация российского рынка в рынок современного капитализма требовала новой цивилизации, новой общественной организации, а следовательно, и радикальных изменений в ядре нашей культуры.
Впрочем, как и в XIX веке, этот защитный слой помог народу пережить лихие 90-е.
Позднее, пирамида Маслова, скорее всего, была адаптирована Гумилевым для его теории пассионарности этногенеза с некоторой переменой уровней местами. Первому уровню физиологических потребностей пирамиды Маслова у Гумилева соответствует обыватель, приспособленный к окружающему ландшафту. У Гумилева, также, есть и более низкие уровни, соответствующие различным отклонениям и дегенерациям субпассионариев, о чем будет говориться далее. Второму уровню пирамиды соответствует пассионарий, не рискующий жизнью ради своего благоустройства. При надломе этноса появляется человек, способный рисковать жизнью в поисках удачи (искатель счастья, ловец фортуны, колониальный солдат, отчаянный путешественник). Четвертому уровню будет соответствовать стремление пассионария к успеху (Витте, Грибоедов). Пятому и шестому уровням пирамиды будут соответствовать различные ученые, художники и композиторы. Гумилев добавляет уровень стремления к идеалу победы, когда человек готов рисковать жизнью ради идеала, но не готов идти на смерть