Коллектив авторов

Пушкин в русской философской критике


Скачать книгу

умер; погоди, умрет и Жуковский, умрем и мы. Но жизнь все еще богата; мы встретим еще новых знакомцев, новые созреют нам друзья, дочь у тебя будет расти, вырастет невестой. Мы будем старые хрычи, жены наши старые хрычовки, а детки будут славные, молодые, веселые ребята; мальчики будут повесничать, а девчонки сентиментальничать, а нам-то и любо. Вздор, душа моя… Были бы мы живы, будем когда-нибудь и веселы».

      Цена всякой человеческой мудрости испытывается на отношении к смерти.

      Вот другой великий писатель. Всю жизнь отдал он одной цели. Делал неимоверные усилия над собой; над всеми соблазнами мира писал страшные слова: «Мне отмщение, и Аз воздам»; разрушал все милые, легкие преграды жизни, чтобы заглянуть в лицо смерти; подобно древним аскетам, отрекался не только от мяса, вина, женщин, славы, денег, но и от искусства, науки, отечества, от всякого движения воли; заставил участвовать мир в своей агонии. Сколько поколений заразил он своим ужасом, измучил своими терзаниями! И что же? Купил ли он евангельскую жемчужину? Победил ли он смерть? Мы не знаем. Но каждый раз, как он говорит людям: «вот мудрость, другой нет, – не ищите; я успокоился, я не боюсь больше смерти, и вы не бойтесь» – каждый раз, сквозь утешительные слова, все яснее ощущается холод ужаса. Все безобразнее нечеловеческий крик предсмертной агонии Ивана Ильича. И, несмотря на все успокоения, евангельские притчи, буддийские кармы, – смерть, которую возвещает он людям, становится все проще, все страшнее.

      Пушкин говорит о смерти спокойно, как люди, близкие к природе, как древние эллины и те русские мужики, бесстрашию которых Толстой завидует. «Прав судьбы закон. Все благо: бдения и сна приходит час определенный. Благословен и день забот, благословен и тьмы приход».

      «Я много думаю о смерти», – признается он Смирновой. Об этом же говорится в одном из лучших его стихотворений:

      День каждый, каждую годину

      Привык я думой провожать,

      Грядущей смерти годовщину

      Меж них стараясь угадать[87].

      Но постоянная дума о смерти не оставляет в сердце его горечи, не нарушает ясности его души:

      Пируйте же, пока еще мы тут,

      Увы, наш круг час от часу редеет;

      Кто в гробе спит, кто дальный сиротеет,

      Судьба глядит; мы вянем; дни бегут;

      Невидимо склоняясь и хладея,

      Мы близимся к началу своему[88]

      …

      Покамест упивайтесь ею,

      Сей легкой жизнию, друзья!..[89]

      Он не жертвует для смерти ничем живым. Он любит красоту, и сама смерть пленяет его «красою тихою, блистающей смиренно», как осени «унылая пора, очей очарованье». Он любит молодость, и молодость для него торжествует над смертью:

      Здравствуй, племя

      Младое, незнакомое! Не я

      Увижу твой могучий поздний возраст,

      Когда перерастешь моих знакомцев

      И старую главу их заслонишь…[90]

      Он любит славу, и слава не кажется ему суетной даже перед безмолвием вечности:

      Без неприметного следа

      Мне было б грустно мир оставить.

      Живу, пишу не для похвал,

      Но я бы, кажется,