бункеры, где либо оставляли эти грузовики, либо разгружали, а машины возвращали назад.
Но Гарвич понимал, что ему не хватит запасов. Он не мог заранее предположить – сколько времени будет вестись партизанщина, да и вестись она должна была не в рамках одного военного округа, а по всей планете. Перед угрозой создания условий, когда вести борьбу будет необходимо, но вести её будет нечем, потому что сама борьба перестанет существовать как явление, он понимал, что необходимы и средства воспроизводства боеприпасов. Нужны были станки для производства гранат, патронов, ремонта автоматов, гранатомётов. Для них нужны были помещения, нужно было электричество, нужны были люди, готовые тратить своё свободное время на производство материальной базы. Помимо прочего нужны были лечебные пункты, готовые принять раненых бойцов сопротивления, врачи-хирурги, готовые в любое время принять раненных и прооперировать, а эти лечебным пунктам в свою очередь опять же требовалось электричество, помещения… Для тайных мастерских и тайных операционных, конечно, могла подойти такая же тактика, которую избрал Джон – тайный вывоз на засекреченные пункты, но к сожалению, врачи и фабрики не подчинялись ему никаким образом. Боеприпасов, которые припрятал Джон, должно было хватить лишь на месяц осады – при идеальных условиях, если никто не будет задет хотя бы краешком, а об остальном он пока предпочитал не думать.
Тем не менее Джон не отчаивался. Во-первых, он считал, что если приказ о подготовке материальной составляющей для ведения будущих боевых действий для его округа не поступил в явном виде, то для каких-то частей данный приказ наверняка существовал тайно. Во-вторых, Джон считал, что кроме него существуют военнослужащие, для которых, банально, слово «честь» – не пустой звук, и которые действую так же, как и он сам. В-третьих, он верил, что в смежных ведомствах, в тех, которые должны производить оружие, в тех, которые должны лечить бойцов, ведётся работа наподобие той, которую затеял он. Единственное, что должно было произойти – кто-то должен был их сплотить. Но кто? Ответа на этот вопрос пока не существовало.
Существовала и иная проблема: кто должен становиться членом сопротивления? Годились ли для этого обычные военнослужащие, или присягнуть новому правительству для них было бы безопаснее? Гарвич пошёл по старому проторённому пути: он начал агитировать через социальные сети население вступать в ряды сопротивления, используя подложный аккаунт, агитируя, прежде всего, действующих военнослужащих, работая как с офицерским, так и с рядовым составом. Такой же работой занимались и его новые соратники. Через некоторое время Джон начал встречаться лично с каждым из согласившихся участвовать в партизанской работе. Инструкции, раздаваемые Джоном, в общем-то, не отличались от его собственной работы: всем вступившим в новую организацию, не имевшую ни названия, ни устава предстояло так же, как и Гарвичу, искать новых