обвязывала корневище водяной лилии вокруг его ноги. Солнце алмазной пылью искрилось на ее обнаженной коже. Темные кудри волнами окутывали точеную фигурку, теряясь в прохладной глубине водоема.
– Знаешь поговорку: колесо в воду – дороги не будет!
– А ведь я его знаю! – вмешалась другая водяная. Это же тот самый, что чертей вокруг пальца обвел! Еще и бочку золота у них вытребовал!
– Ну, знаменитый ты наш, – стебель натянулся, вынудив Балду сделать шаг в воду. – От нас так просто не сбежишь.
Голова кружилась от русалочьих чар. Балда крепился изо всех сил, стараясь не смотреть на проплывающие как в тумане в лица, не слушать завораживающих речей. Боже упаси было произнести в ответ хоть слово – тогда бы путы из кувшинки превратились в самые настоящие цепи. И прощай жизнь молодецкая на долгие тридцать лет…
– Сгинь, нечисть! – крепкая рука ухватила вконец разомлевшего Балду за шиворот и с силой потащила наверх.
– Ишь, налетели на человека.
Русалки зло шипели, однако выйти из воды не осмелились. Сбившись в кучу, молча наблюдали, как незнакомый богатырь выволакивает их добычу на берег.
– Друг, ты как, жив?
– Живой вроде, – Балда с трудом приподнялся. Голова была словно после глубокого похмелья, даже не соображал толком, что вокруг него делается.
– Колесо мы твое обратно приладили, тебя самого от водяных спасли. Пожалуй, надобно дальше отправляться, а, Никита? – подошел к ним царский воевода.
– Да, задерживаться не стоит. Уж солнце к вечеру, а чудище мы так и не нашли.
– Что за чудище? – насторожился Балда.
– А ты что, не из местных? То-то я тебя не признал, – окинул его подозрительным взглядом Кожемяка.
– Не местный. Мельник я. Еду на ярмарку, муку продавать.
– Вовремя же ты собрался, – покачал головой воевода.
– Братцы, возьмите меня с собой, а? – с надеждой взмолился Балда.
– Что, струсил?
– Да нет, может, помогу чем. Силы, как говорится, лишней не бывает…
Балда демонстративно засучил рукав, но русалочьи чары еще не до конца выветрились, так что пошатнувшись, он неловко облокотился на телегу, отчего у нее отлетели сразу два колеса.
– Берем! – не сговариваясь, кивнули богатыри, обменявшись многозначительными взглядами.
… – Поговаривают, в северном лесу чудище объявилось, целое стадо овец уложило. Не слыхал?
– Отчего же, слыхал, – отозвался Орел-царевич, затягивая подпругу.
– Сельчане, конечно, сразу на тебя подумали.
– Что, не доверяешь?
– Обижаешь, брат.
Иван вскочил на коня, гикнул и поскакал в сторону луга. За ним, чуть помешкав, направился Орел-царевич.
– Я думал, ты только на коньке своем скачешь.
– Он у меня уже старенький, на нем в основном дочка моя катается. Да, к слову, о семье своей