за ними держали оборону партизаны. На многих деревьях, мимо которых проходили ребята, имелись вмятины от ударов колотом (что-то вроде деревянного молотка-киянки с баскетбольный рост, с помощью которого сбиваются с макушек созревшие шишки). Технология добычи такая: ручка втыкается в землю, и три человека принимаются бить по кедру. Один из мужиков стоит спиной к стволу и направляет колот, двое других с оттяжкой молотят по дереву, словно забивая гвоздь, шляпа которого размером с ковбойскую. Дубасят по кедру непрерывно, чтобы он завибрировал и сбросил орех. Наверх при этом никто не смотрит – можно получить по лбу. Все только слушают. Сорвавшиеся с макушки шишки заявят о себе свистом. Раззявишь рот, не успеешь укрыться под набалдашником колота – набьёшь себе то, за чем пожаловал, соберёшь урожай ещё и с головы. Таёжники знают истинную цену ореха. Он баснословно дорог даже от производителя. Походи-ка по горам с тяжеленным молотком. Полазай-ка в «когтях» электрика на макушки кедров за недошедшей до кондиции шишкой. Покрути-ка утыканный гвоздями барабан-ёж, отделяя зёрна от чешуи. Попросеивай-ка через сито орешки, избавляя их от шелухи. Поотвеивай-ка их, посуши-ка, попрячься-ка со своим промышленным, по мнению инспекторов, объёмом в полтора-два мешка «чистого» на выездах из тайги – узнаешь тогда чё почём.
Наши четырнадцатилетние герои познали адов труд по сбору ореха в десять лет. Поначалу они не могли сбить и трёх шишек с кедра. Всё больше им приходилось лазить на макушки деревьев и сшибать урожай длинными палками-удочками. Производительность труда была невысокой, как и сами ребята. Несмотря на серьёзную, до насупленных бровей Вия физподготовку (да простит мне читатель это пышное восточное сравнение), дело не ладилось. Но осенью 2004-го, буквально за несколько месяцев до описываемых в книге событий, неожиданно наступил прорыв. Имя ему – акселерация. Мальчики вдруг вытянулись, раздались в плечах, и колот, бывший для них как бы трёхмерной прописной «Т», словно усох до строчной буквы.
Ребята расслабились при входе в свой промысловый квадрат. Тому, что территория принадлежала мальчикам с Зимнего конца города, не было никаких свидетельств в виде флажков, зарубок или щитов с надписями. Люди итак знали рубежи своих участков. Что касается животных, то границы для них обозначались по-звериному – жидкими и твёрдыми отправлениями. Во время пребывания в тайге высохшие, припорошенные и разложившиеся метки непрестанно подновлялись, как подкрашиваются выцветшие и облупившиеся заборы. Это было верхом непрофессионализма, так как людская вонь, как известно, отпугивает дичь. Прекрасно знали об этом и мальчики, но, тем не менее, уже второй год продолжали упорно проверять мочекаловую гипотезу Лёньки Свиблова с Летнего конца города. Малец предположил, что зверьё должно со временем принюхаться и привыкнуть к квинтэссенции человеческого естества (прям так и выразился, злодей), а там, мол, не только с добычей проблем не будет – недалеко и до приручения