Они накупили уйму будильников и спрятали их в комнате этого молодого Уэйда. И тут, конечно, оказалось, что бедняга мертв. Что сделало весь замысел достаточно мерзким.
Бандл кивнула.
– Тредвелл сообщил мне еще кое-что странное об этих часах, – продолжил лорд Кейтерхэм уже вполне благодушным тоном. – Получается, что после смерти бедного молодого человека кто-то собрал все часы и выстроил их рядком на каминной доске.
– Почему, собственно, нет? – предположила Бандл.
– Я и сам так считаю, – проговорил лорд Кейтерхэм. – Но поступок этот наделал шуму. Понимаешь ли, никто не признался в том, что сделал его. Опросили всех слуг, и все они как один поклялись, что даже не прикасались к этим отвратительным предметам. Словом, получилась прямо какая-то тайна. A потом коронер задавал вопросы на дознании… а тебе известно, как трудно донести что-либо до людей этого класса.
– Почти невозможно, – согласилась Бандл.
– Конечно, – продолжил лорд Кейтерхэм, – впоследствии очень трудно понять суть дела. Я так и не уловил смысла в половине того, что рассказал мне Тредвелл. Кстати, Бандл, этот тип умер в твоей комнате.
Девушка скривилась.
– Зачем этому человеку понадобилось умирать в моей комнате? – спросила она с некоторым негодованием.
– Вот видишь, именно об этом я и говорю, – триумфально воскликнул лорд Кейтерхэм. – Как это все непредусмотрительно. В наши дни о предусмотрительности совсем забыли.
– Впрочем, это мне безразлично, – мужественно проговорила Бандл. – Какая мне разница?
– А меня смутило бы, – проговорил ее отец. – И даже очень смутило. Мне снилось бы всякое, сама знаешь – призрачные руки, звон цепей…
– Да ну тебя, – ответила Бандл. – Внучатая тетка Луиза умерла как раз на твоей постели. И я что-то не помню, чтобы ты просыпался, увидев над собой ее призрак.
– Знаешь, иногда вижу. – Лорд Кейтерхэм поежился. – Особенно после омара на ужин.
– Ну, слава богу, я не суеверна, – бодро объявила Бандл.
Однако вечером, сидя перед камином в своей спальне, худенькая, в пижаме, она обнаружила, что мысли ее то и дело обращаются к этому приветливому молодому бездельнику – Джерри Уэйду. Невозможно было поверить в то, что он, столь полный радости бытия, совершил преднамеренное самоубийство.
Нет, ответ здесь должен быть другим. Джерри принял снотворное – по чистой случайности в чрезмерной дозе. Такое было возможно. Ей и в голову не могло прийти, что Уэйд мог оказаться чрезмерно обремененным какими бы то ни было интеллектуальными соображениями.
Взгляд Бандл обратился к каминной доске, и она принялась раздумывать над историей с часами. Ее служанка была переполнена подробностями, полученными от второй служанки. И она поведала Бандл подробность, которую Тредвелл, очевидно, счел недостойной слуха лорда Кейтерхэма, однако пробудившую любопытство в душе его дочери.
Семь будильников аккуратно выстроились на каминной доске; сочтенный лишним восьмой нашелся на лужайке у дома, куда его, очевидно, выбросили из окна.
Бандл