выходных! Он сразу замечает по их взглядам: смотрят, отводят глаза, еще раз смотрят. Проходя мимо него, они подталкивают друг друга. Пойманные с поличным, улыбаются и кивают ему в знак приветствия. Он отвешивает легкий поклон: да, это я, в самом деле я, – и продолжает свой путь.
Теперь он проходит мимо витрины книжного магазина. Афиша с его лицом все еще приклеена к стеклу. С 15:00 до 16:30 подписывает… Он смотрит на собственное лицо на афише, а потом на собственное лицо, отражаемое стеклом витрины. Найди десять отличий. Лицо на фотографии хотя и моложе отраженного лица, но не бесстыдно моложе. Когда он выступает в библиотеке, то видит это по глазам библиотекарш, которые его встречают. Авансом они считали его кокетливым. Кокетливым настолько, чтобы помещать на обложках своих книг только фотографии, которые ему льстят. Обработанные на компьютере снимки, с которых убраны все прыщи и пятна. Как приятно, читает он мысли библиотекарш, он и в самом деле почти такой же. Ему идет старость.
Не то что Н., думает он. Н., который всегда заставляет так освещать свою помятую физиономию, что кажется, будто это портрет, написанный художником золотого века. Штатгальтер. Римский император. Греческий идол. По всему видно: это фотография писателя, который убежден, будто большинство женщин до сих пор готовы пойти на преступление, лишь бы ощутить на себе его ныне почти восьмидесятилетнее тело. И наверное, он все еще прав, думает М. Он в последний раз бросает взгляд на оба своих лица в витрине и продолжает прогулку.
Есть также писатели его возраста, которые держатся иначе. Они молодятся. Они ходят в кремовых кроссовках. В кедах-конверсах! Они носят ярко-красную куртку и покупают спортивную машину. На этой спортивной машине они ездят из одной библиотеки в другую. Они заботятся о том, чтобы эта спортивная машина стала частью их облика, как куртка и конверсы. «Может, мне и семьдесят восемь, но в душе я моложе любого из вас», – хотят они показать этим прикидом. Все дело в том, чтобы оставаться любознательным, говорят они ста двадцати женщинам средних лет, собравшимся под яркими лампами дневного света в библиотечном зале. Это сохраняет молодость. После выступления женщины средних лет теснятся вокруг столика, за которым он подписывает книги. Услужливо подсказывая писателю, как пишется их имя («Это мне самой. Меня зовут Марианне – с двумя «н» и «е» на конце»), они думают только об одном. Они думают не о запахе затхлости, который, по всей вероятности, поднимется из кремовых конверсов, когда их фантазия осуществится. Это-то они примут как должное, как и непрерывные стоны и вздохи, и вкус красного вина на языке по-прежнему моложавого писателя. Красное вино наутро после празднества, пара глотков на донышке бокала, в котором лежит еще и окурок. Этим языком он выхлебывает их полностью, но все продолжается ужасно долго, – кажется, что никогда не закончится. Назавтра они позвонят своим подругам. «Ни за что не угадаешь, кто вчера остался здесь ночевать…»
Сегодня М. относительно повезло. Библиотека, где его ждут, находится в пешей досягаемости, на окраине