зачем делал? Самолёт изображал? Позвоночник цел, а голова в плечи ушла.
– Хватит издеваться, сейчас поднимусь.
– Лежать! Пока пропеллер из мозгов не улетит, ясно? – Чемпион взглянул на циферблат: – Дистанция до судна начала сокращаться, значит, капитан снялся с якоря, лазарет к тебе сам едет.
Геолог шёл быстро. Открывшийся просвет впереди и луч сверху придавали уверенность шагу и мыслям. Шлюпку уже было видно – плясала у причала. В сотне метров он увидел то, что пропустил, когда догонял товарищей. В одном месте стена углублялась в скалу, образовывая просторную нишу, почти зал. В глубине его лежали штабеля заледеневшего груза. Он подошёл ближе и начал осматривать. Длинные упаковки напоминали оружейные ящики, их было много, штук триста-пятьсот, может быть. На одной упаковке увидел табличку с именем «Курт Вагнер… №…». Снег местами укрыл штабеля сугробами. Какая-то мысль крутилась в мозгу, но циркач не мог уловить, о чём она. Задерживаться не стал, понимал, что чемпион не зря торопил его – надо быстрее доставить раненого на судно, к доктору. Он понял, что в упаковках. «Остывшие воины рейха в ожидании команды. Они не знают, что умерли. На каждый номерок где-то есть дата, запись… Порядок – прежде всего. Армия! Грудь четвёртого человека!».
Включилась антенна приёмника, появилась связь:
– Горбач, горбач… Я чиф. Снялись с якоря, идём в вашем направлении, постараемся подойти ближе. Один шквал прошёл, второй на подходе. Видимость миля-полторы. Подтвердите приём!
– Чиф, я циркач! Информацию принял. Группа в работе. Через час предполагаем выйти из грота. Подробности позже. Конец связи.
– Принял. Удачи.
В рубке были чиф, капитан и сэр-начальник. Матрос стоял у штурвала и не слышал разговора:
– Через час будет поздно, шквал подойдёт раньше. Так и ночь придёт. Зыбь растёт на глазах. Если смогут продержаться – оставим их до улучшения погоды в гроте. – Капитан посмотрел в иллюминатор. – Берег затуманился.
– Только бы всё нормально у них? – Сэр потрогал свои подтяжки.
– Что, сэр-начальник, брюки на месте? – усмехнулся кэп. – Не оглядывайтесь, я в хорошем смысле.
– Шутки у вас, – начальник провел ладонью ниже спины.
– По голосу – всё в порядке, – смягчил напряжение чиф.
– На якорь становиться не будем, глубины здесь за триста метров.
– Такие места и выбирали для базовых стоянок.
– То есть?
– Толщина ледника на берегу не больше двухсот, сползая, он погружается на 150—180, остаётся запас для погружения лодки на предельную глубину, чтобы выскочить.
– Что ж вы молчали? Мы столько времени потеряли на мелководье?
– Сам я только сейчас сообразил, – начальник склонил голову, – нюансов много, какой главный? Лёд?
– Лодки! О лодках, что можете сказать? Да не секретничайте! Нам, может быть, экстремалов своих выручать придётся, все важно.
– Какой секрет? У Рейха до начала войны было 57 подводных лодок, с 41-го по 45-й спустили на воду более